Внеучебная Практика
Шрифт:
— Битва при Арнингсе была двести лет назад! — изумленно вякнул Пупрыгин, сверяясь с Сетью.
Мы втроем предостерегающе на него зашипели, ибо в проходе рядом с Мефодием вдруг материализовалась Варфоломея Агнестовна. Только что она была у доски, а секундой позже нависала над Пупрыгиным. Телепортация? Мефодий попытался слиться с партой, что у него не вышло ввиду отсутствия необходимых знаний и практики.
— Первое предупреждение, — ласково сообщила ему Березникова, красноречиво облизнувшись.
Пупрыгин энергично покивал и с облегчением выдохнул, когда преподавательница очутилась
Варфоломея Агнестовна рассказывала о Множестве миров и граней, о совокупности магии и ее дискрепанции, теориях расхождения магического потенциала и эффекте «кругов по воде». Подчиняясь движению руки преподавательницы, на доске-экране появлялись графики и рисунки. Коснулась Березникова и темы ложно-магических миров, миров-паззлов и опасных «зеркальных» Граней.
— Помните, — Варфоломея Агнестовна подняла вверх тонкую указку. — Путешествие между мирами должны быть строго санкционированы и проходить только через ДОМа. Оказаться запертыми в «Зазеркалье», откуда нет обратных порталов, — преподавательница покачала головой, — это плохая судьба для юного мага. И в заключении…
Услышав слова «и в заключении», Пупрыгин, всю лекцию клюющий носом, проснулся и заглянул в телефон. Указка со свистом рассекла в воздух и ударила его по пальцам. Телефон выпал, Мефодий взвыл, думаю, больше от неожиданности, чем от боли.
— Хотели узнать, сколько осталось до конца лекции? — вежливо поинтересовалась Березникова. — У меня на парах студиозусы не следят за временем. Прилежные студенты часов не наблюдают.
— Вы чего деретесь? Это вообще-то телесное наказание! — возмутился Мефодий. — Его давно запретили.
— Хотите на меня пожаловаться? — поинтересовалась Варфоломея Агнестовна, улыбаясь во все… я не уверена, что у нее было тридцать два зуба – по-моему, больше. — Как вам будет угодно. Но лучше вызовите меня на магическую дуэль. Ну?
— Нет, — сдулся Пупрыгин, потирая пальцы. — Извините. Я больше так не буду.
— А теперь, — вернувшись на свое место, потребовала преподавательница, — нагрели коловрат, создали магическое чернильное тиснение и перенесли все образы с доски в тетрадь ментально.
Первый курс непонимающе раскрыл рты.
— О боги, — Варфоломея Агнестовна закатила глаза. — Взяли ручки и переписали.
В этой же аудитории проходила и вторая пара, по Базовому Реконструированию. Я всю перемену считала минуты до ее начала. Реконструирование! Основа всех магических расследований и разоблачений! Буду внимать каждому слову преподавателя!
— Знаете, кто у нас препод по Реконструкции? — спросила Джилина, изящно присев на наш стол. — Тот самый Олевский. Он вендиго.
— Понятия не имею, о чем ты, — поморщилась Марьяша.
— Красавчик и нелюдь, — Джилина сверкнула глазами. — Так понятнее?
Ксеня пожала плечами и закатила глаза не хуже Березниковой. Подумаешь нелюдь! Подумаешь красавчик! Я подозревала, что тот тип из клуба, очаровательный и улыбчивый, все еще тревожил ее сердце.
Вендиго, вендиго. Я несколько раз повторила это слово про себя. Что-то беспокоило мой ум, когда я его произносила.
— Он… демон, — вырвалось у меня. — Снежный воин, получивший способность убивать фантомов в обмен на
Откуда я это знаю? Прочитала случайно и забыла?
— Вендиго – Снежный Демон, Ледяной Охотник, Хладный Воин, — быстро прочитал Пупрыгин в телефоне, который он боязливо, оглядываясь по сторонам, вынул из рюкзака. Парень откинулся назад и проныл: — О нет! И этот туда же! Они что, сговорились ставить нам монстров на все предметы?!
— Этот-то похуже указки будет, — согласилась Марьяша, заглядывая через плечо Мефодия к нему в телефон. — Картинка – жуть! Главное, не веди себя, как фантом. Иначе он вырвет твое сердце и…
— Черри, ты чего так побледнела? — испуганно спросила Ксеня.
— Ой, пугливые все какие! — Гудкова фыркнула и спрыгнула с нашего стола, чтобы занять свое место.
В зал быстрым шагом вошел молодой человек, высокий, хорошо сложенный, хотя немного худощавый, с узким лицом, острыми скулами и белыми прядями в волосах.
Ксеня, Марьяша и я при виде преподавателя со стоном сползли пониже на стульях. Вот уж действительно, демонова удача!
— Студиозусы! — весело сказал Олевский, оглядывая аудиторию. — Рад видеть всех вас в Академии Магической Дискрепанции или… вы, студенты, любите выражаться попроще… Магического Домоводства! Меня зовут Антон Макарович Олевский. Я ваш преподаватель по Базовому Реконструированию. Вы, должно быть, в курсе того, что вас вскоре распределят по группам. Так вот, я потенциальный куратор одной из семерок. Я сам выберу ее состав и… — демон мило улыбнулся, — если вы хотите быть зачислены на факультет Криминалистики, за место в моей семерке вам придется побороться.
Внимательный взгляд преподаватели скользнул по рядам первокурсников. Сердце у меня забилось чаще. Олевский на секунду остановил свой взор на Гудковой (сидя немного сбоку на ряду выше, я видела, как у Джилины затрепетали ее густые ресницы) и перевел его на нас. Спрятаться не вышло. Он нас увидел. И судя по взгляду, узнал.
Глава 12.1
Глава 12.1
«Демон. Вендиго. Где ты, Бес? Искать Импа!», шептали голоса в голове. Я отвлекалась от их навязчивого шепота и старательно слушала преподавателя, записывая в тетрадь наиболее важные моменты лекции и базовые формулы. Постепенно, на фоне интереснейшего рассказа Олевского о Первичных Векторах и анти-коловрате, голоса отступили. Странное дело. Впрочем, я в Академии, где посмертия устраивают для школьников экскурсии, а некоторые предметы преподаются демонами и вампирами.
После пары мы с Ксеней и Марьяшей, спрятавшись за Гудковых и Куделя, бочком двинулись к выходу. Нас вынесло из аудитории вместе с потоком других первокурсников. Олевский задумчиво смотрел нам вслед, барабаня пальцами по кафедре. Мне казалось, что я вот-вот услышу в спину «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Так раньше после очередного устроенного мной безобразия говорила мне мама. Я в детстве всегда жалела этого несчастного Штирлица и гадала, что такого он натворил. Может, случайно разбудил из зимней спячки темного дроу? Или из самых лучших побуждений украсил бледное лицо каменной богини из храма мамиными румянами? Сейчас смешно все это вспоминать.