Вновь с тобой

Габби проснулась, как от толчка, услышав в соседней комнате голоса. Она резко села в постели, неприятно удивленная тем, что Марк приехал не один. Затем глаза Габби округлились: она узнала второй голос, принадлежащий женщине, в нем сквозило отчаяние. Первым порывом Габби было выбежать в гостиную, успокоить, утешить, помочь… но потом до нее дошел смысл услышанного и она застыла как громом пораженная.

— Ты уверена? — напористо спрашивал Марк.

— Уверена? — Пруденс

Смолл рассмеялась с нескрываемой горечью. — О да, Марк. Уверена. А уж после того, как я час назад упала в обморок в кабинете твоего отца, в этом будут уверены и все остальные. Спасибо, что пришел на помощь.

— Что же мне еще оставалось, кроме как вынести тебя из кабинета? Отец был просто вне себя.

— Не такого поведения ожидал он от своей личной секретарши, — горько сказала она.

— Он просто испугался за тебя, Пруденс. И я тоже.

— Извини, что по дороге меня стошнило. Пришлось останавливаться, мне так неловко…

— Ерунда. Я решил, что лучше будет привезти тебя сюда, все-таки поближе.

— Огромное тебе спасибо, и все же я предпочла бы поехать домой.

Габби с ужасом услышала, как Марк уговаривает Пруденс вначале отдохнуть в его спальне, но это предложение, по счастью, было отвергнуто.

— Марк, мне страшно неловко взваливать на твои плечи такую ношу, но ты ведь понимаешь, что положение безвыходное. — Голос Пруденс задрожал. — При таких обстоятельствах я просто должна уйти с фирмы. Удивляюсь, как продержалась так долго. Завтра же утром сообщу боссу о своем уходе.

Послышался шорох, и Габби до боли прикусила губу, поняв, что Марк обнимает Пруденс.

— Я понимаю… — Нежность, прозвучавшая в его голосе, ужалила Габби в самое сердце. — Но ты… с тобой все будет хорошо? Ты же знаешь, я готов сделать все, что в моих силах, только бы помочь тебе.

— Тогда попроси отца, чтобы он отпустил меня. Через неделю мне стукнет сорок один — не самый подходящий возраст для первой беременности. Я ужасно устала… и мне уже слишком тяжело скрывать от всех, что я на седьмом месяце.

— На седьмом месяце! Какого дьявола ты не сказала мне раньше?!

— Я никому не сказала. — Пруденс помолчала. — Мне, конечно, придется потом рассказать все Алексу и Хилари. Но, кроме них, Марк, — ее интонации стали повелительными, — никто не должен узнать правду.

— Это невозможно! Я…

— Нет! — жестко перебила его Пруденс. — И ты отлично знаешь почему. Она ничего не должна узнать. Поклянись, Марк, что ни слова ей не скажешь. Ты же знаешь, это разобьет ей сердце. Все остальное я смогу пережить… но только не это.

Габби едва не опоздала на самолет. Влетев в салон одной из самых последних, она сунула дорожную сумку в багажный отсек, сняла плащ, рухнула без сил на свое место и с облегчением перевела дух. Она предвкушала,

каким сюрпризом станет ее неожиданное появление.

Когда лайнер набрал высоту и можно было отстегнуть ремни, Габби отправилась в туалет, чтобы привести себя в порядок. Она шла по проходу, и мужчины провожали взглядами ее гибкую женственную фигурку, но один из наблюдателей, делавший вид, что читает газету, был особенно настойчив и отвел глаза, лишь когда Габби вернулась на свое место.

Попивая предложенный стюардессой кофе, Габби раскрыла купленную в аэропорту книгу, и вскоре сюжет захватил ее. Кто-то уселся в соседнее свободное кресло, но Габби даже не подняла глаз — ну пересел человек и пересел, какое ей дело.

— Интересная книжка, Габби?

Она стремительно вскинула голову, обожженная знакомым вкрадчивым голосом. На миг лишившись дара речи, смотрела она на худощавого черноволосого мужчину, который когда-то был ей близок, даже очень близок. Минувшие годы не прошли для него бесследно — на лице прибавилось несколько морщинок, а в иссиня-черных волосах виднелась седина, — но высокие скулы и крупный чувственный рот все так же притягивали взгляд.

— Бог ты мой, — промолвила она наконец, — Марк Ленокс! Как поживаешь и что поделываешь?

— В данный момент — с восторгом любуюсь неуловимой мисс Смолл, — с иронией ответил он. — В последние годы это удовольствие выпадало мне не так уж часто.

Габби, натянуто улыбнувшись, напомнила:

— Я ведь живу в Европе.

Марк Ленокс улыбнулся в ответ, но карие, с зеленоватыми искорками глаза остались неприятно холодными.

— Что же позвало тебя в родные пенаты?

— Сегодня Дереку исполняется двадцать. Дома будет праздник.

— Я слышал, тебя там отчаялись дождаться.

Глаза Габби сузились.

— Слышал? Это где же?

— Да в «Блу Пайнс». В последнее время я частенько там бываю. И часто вижусь с твоим отцом.

Это известие Габби отнюдь не порадовало. Она подумывала уже перебраться на другое место… но к чему такой глупый, ребяческий поступок? Через сорок минут самолет должен приземлиться в Денвере.

— Ну… как тебе живется в Швейцарии? — Марк впился в нее хищным взглядом, словно охотник в долгожданную добычу.

— Неплохо.

— Должно быть, отбою нет от воздыхателей?

— Ошибаешься, — холодно ответила Габби. — С меня и одного достаточно.

Марк саркастически выгнул бровь.

— Не устояла перед гренадерского роста красавцем?

— Что-то в этом роде. Как твои дела?

— Весьма недурно. — Марк испытующе взглянул на нее. — А твои? Преподавательский труд по-прежнему доставляет тебе удовольствие?

— Да, и немалое.

Марк едва заметно скривил красиво очерченные губы.

— Какие же еще удовольствия выпадают на твою долю в благословенной стране Швейцарии?