Внучь олегарха
Шрифт:
С Курчатовым мы разговаривали часов до трех, пару раз он выбегал и приглашал кого-то, а ближе к концу разговора незнакомые мне товарищи буквально по очереди сами заходили. И за это время все, что мне было нужно для подготовки грамотного техзадания на систему управления, я узнала. Заодно узнала (несмотря на мои постоянные напоминания, что у меня «всего лишь вторая форма и не надо мне лишнего ничего рассказывать»), что про ксеноновую яму физики уже знают, а про самариевую смерть лишь догадываются, а еще у них и понимание ядерной безопасности лишь на зачаточном уровне находится. Впрочем, чтобы последнее понять, можно было к Курчатову и не ехать: атомная энергетика находилась на этапе становления, народ просто очень многого еще не открыл и не осознал. Но энтузиазм наших атомщиков мне понравился, а насчет ядерной
А у дверей меня ждала Елена Николаевна, и у нее видок был тот еще: рука на перевязи болтается под криво накинутой кофточкой и было заметно, что боль ее не покинула. Она же, заметив мой взгляд, виновато пояснила:
— Я все же вызвала «скорую», врач сказал, что перелома нет, но возможно трещина… руку мне зафиксировал вот… Света, ты меня домой можешь отвезти или мне другого шофера вызвать?
— Отвезу, без вопросов. Ну что, едем?
— Подожди минут пятнадцать, чаю вон попей, там тебя инженеры тутошние уже ждут, я как раз от них вышла. А мне надо еще свои вопросы с товарищем Курчатовым обсудить, но это недолго.
И она в кабинете времени провела действительно не больше пятнадцати минут, а потом я отвезла ее домой (она жила поблизости от института), оставила там машину во дворе, пешком дошла до общаги. Попила чаю с купленной по дороге булкой — и села думать о новой схеме: Солодовников сильно ошибся насчет того, что можно старую просто слегка доработать. А когда сидишь в одиночестве и о чем-то думаешь, то как-то на автомате пересаживаешься с жесткого стула на мягкую кроватку…
Во вторник утром Елена Николаевна докладывала начальству:
— Я была уверена, что не говорила ей, к кому мы едем — но, возможно, от боли после падения что-то и сболтнула ненароком. Так что на этом все же сосредотачиваться считаю делом излишним. Что же до реакции физиков…Товарищ Курчатов мне сказал, что наша девушка, похоже, в автоматике кое-что понимает… серьезно понимает, а в атомных котлах наверняка не разбирается. Правда он заметил… сейчас, — она достала из сумочки бумажку, прочитала: — о ксеноновой яме и американцы писали, это вообще не секрет, а про самариевую могилу они сами только недавно узнали, но она о ней говорила как о хорошо всем известном явлении. И это его, похоже, сильно удивило. А меня другое удивило: Светлана автомобиль водит очень уверенно, я бы сказала, на уровне старого московского таксиста. Но прав на вождение автомобиля у нее нет… я догадалась об этом спросить только когда она меня уже до дому довезла. Даже не догадалась: она так уверенно машиной управляла, что я и не подумала… а она, меня высаживая, спросила, где здесь во дворе машину поставить, потому что без меня она на ней никуда не поедет, так как прав нет. Я подумала, что она их с собой просто не захватила и переспросила, но у нее действительно прав нет.
— Спасибо, товарищ капитан, про машину мы уточним. С рукой-то у вас что?
— С утра рентген сделала, трещины вроде нет, просто ушиб очень сильный. Врач сказал до конца недели с повязкой этой ходить, а в пятницу снова в поликлинику зайти провериться… я в пятницу на работу до обеда не выйду.
— Не страшно. Значит, в реакторах она не разбирается…
— Но в управляющих автоматах очень хорошо!
— Ну что же, подождем, пока она принесет обещанное техзадание. И да, вы ей про премию-то сказали?
— Нет, забыла, извините…
— Не переживайте по этому поводу, мне из института товарища Курчатова коллеги звонили, рассказывали, как вы от боли едва сознание не теряли. Я тогда в обед сам к ней зайду: надо все же девушку порадовать. А теперь займитесь документами по теме профессора Яхина, это срочно…
Глава 5
Руководство Технилища в лице заведующего кафедрой Солодовникова сделало мне шикарный подарок. Оказывается, «моя» схема токового контроллера все же выиграла конкурс, только не студенческих работ в институте, а конкурс, объявленный Главприбором Средмаша. И мне за это досталась премия «в размере трех месячных окладов», то есть четыре тысячи восемьсот рублей. Ну а то, что я им «подсунула» агрегат, разработанный ими же (точнее, ВНИИПом, в начале шестидесятых, причем лично Шеховцевым), меня вообще ни капли не смутило и даже чем-то порадовало, ведь имея такую «базу» тот же Николай Архипович придумает что-то еще более качественное
А Николай Архипович схему вылизал до идеала, ее мой заводик практически без изменений выпускал года так до десятого. Только то, что завод выпускал, делалось на стержневых лампах и весило полтора килограмма вместе с корпусом размером со среднюю книгу, а у меня здесь получилось что-то монументальное — но стержневые-то лампы уже вроде начали в СССР делать, так что доработать прибор будет несложно. Когда потребуется…
А с этой схемой мне пришлось несколько лет провозиться: когда я вернулась в городок, дед меня как раз на нее и посадил. То есть на «оптимизацию техпроцессов производства», а потом мне пришлось ее дорабатывать под другие марки ламп: производство-то их в стране закончилось, я в режиме ошпаренной кошки по всему бывшему Союзу все лампы, какие на складах имелись, скупала из «неликвидов» предприятий… зато потом мне лично Киндер-сюрприз вручил отраслевую медаль «За сохранение важнейшего производства». Ну да, на этих лампах у меня и завод пару лет существовал, продавая устройства китайцам за большие деньги: в реакторных-то залах полупроводники слишком быстро дохнут… Так что эту схему я и ночью после крупного банкета, вообще в сознание не приходя, расписала бы. Но для нынешних специалистов «моя» схема выглядела да, очень уж переусложненной, в ней каждый операционный усилитель не две лампы содержал, а шесть — но что поделать, если советская промышленность производила только стержневые пентоды? Зато у меня появилась шикарная отмазка: когда тот же Солодовников спросил, почему у меня в схеме исключительно пентоды используются, я ответила, что просто про другие лампы ничего еще не знаю…
Но для того, чтобы целиком реактором управлять, схема безусловно не годилась. У меня даже по самым первым прикидкам получалось, что в управляющем контуре потребуется АВМ каналов так на сотню, а ведь реактор реактору рознь и машину нужно делать настраиваемую на очень широкий круг параметров. А решить такую задачку ой как не просто. Но все это — дело будущего, а сегодня, когда внезапно в руках оказалось много денежек, нужно попытаться их с умом потратить — пока они не закончились…
Дмитрий Антонович с интересом наблюдал за тем, как проходило заседание ученого совета. Вообще-то ему на этом заседании было присутствовать не обязательно, но он — заняв совсем недавно должность ректора этого прославленного учебного заведения — считал свои долгом быть в курсе проводимых научных работ. Тем более работ по закрытым тематикам, ведь ему в дальнейшем за них и отчитываться в руководстве полагалось.
А заседание было интересным с самого начала. Во-первых, на нем присутствовали не только профессора Училища, но и представители заказчика — причем, судя по тому, что тут же сидел и первый отдел в полном составе, и несколько более высокопоставленных сотрудников Госбезопасности, тема была именно «государственной важности». Но вот основной докладчик по теме его серьезно так удивил. Какая-то незнакомая товарищу Прокошкину молодая сотрудница, да еще одетая как иностранка — правда, когда она поднималась на кафедру, Дмитрий Антонович не смог не заметить, что ее строгая юбка до середины голени имела сбоку разрез до середины бедра. И ему даже показалось, что у нее просто юбка по шву расползлась — но приглядевшись, он понял, что это просто покрой был такой… провокационный в чем-то. Впрочем, всем остальным присутствующим было на это наплевать (или они умело делали вид, что наплевать), а товарищ Курчатов сразу же с огромным интересом стал изучать один из повешенных молодой женщиной плакатов, задавая какие-то вопросы — а она ему очень тихо что-то поясняла. Ну а когда все расселись и успокоились, эта сотрудница начала свой доклад, причем начала со слов:
— Товарищи, я понимаю, что кое-что в моем сообщении может вызвать множество вопросов. Но попрошу пока эти вопросы просто записывать себе для памяти, а задавать их можно будет после того, как я закончу. Просто потому, что в противном случае я сегодня закончить просто не успею.
Ее доклад оказался очень непродолжительным, она вообще минут в десять уложилась — и Дмитрий Антонович подумал было, что ради такого собирать настолько большой и представительный коллектив было не самым лучшим решением. К тому же молодая дама весь свой доклад посвятила лишь одному из повешенных на стену плакатов, и зачем было вешать еще чуть меньше десятка остальных, он не понял. Но оказалось, что все это просто выглядело «не так»: