Внук Фомальгаута

Таксанов Алишер Арсланович

Культурная программа тоже входила в нашу жизнь – походы в театры, на выставки, в клубы танцев, музеи. Мне казалось, что дед делает все, чтобы я не грустил и не уходил в себя от того, что рядом нет папы и мамы. Фактически, он заменил их мне, но при этом не заглушил в моей душе любовь к ним. Больше всего мне нравилось с ним мастерить что-либо в его мастерской, которая находилась в гараже. Машину – старую «Победу» – он давно продал, считая, что лучше ходить пешком. Зато там мы собирали радиоуправляемые геликоптеры и конструировали ракеты, которые запускали

с крыши нашего пятиэтажного дома. Именно тогда я случайно обнаружил в одном из ящиков нечто удивительное.

Однажды я решил доделать робота и покопался в гараже. Мне не хватало деталей, и я решился заглянуть в ящик, который находился в яме; казалось, там было много всякого барахла. Я спустился вниз, включив лампочку. Открыв ящик, я наткнулся на кожаный чехол, внутри которого находился длинный меч. Заинтригованный, я извлек его и стал рассматривать. Это было настоящее раритетное оружие: металл блестел при свете плафона, отливая серебром. Поразило то, что меч почти ничего не весил, а рукоятка была удобна для ладони, словно сама подстраивалась под руку владельца.

На лезвии были надписи на древнеарамейском, но суть слова осталась для меня непонятной. Я поднялся из ямы, встал в рыцарскую позу, представив себя Дон Кихотом, и взмахнул мечом, как обычной палкой. Воздух издал глухой звук, воспламенился, и я чуть от испуга не выронил оружие. Ой, разве такое возможно? Клинок словно разрубил воздух. Затем мой взгляд упал на короткую канализационную трубу из чугуна – у меня возникло желание испытать остроту лезвия. Один удар, и… труба разделилась на две части. Лезвие прошло сквозь металл, как через сливочное масло!

Боже, как такое возможно? Такое не разрезать быстро и автогеном! У меня дыхание сперло от удивления, и я задумался, откуда взялся этот меч. Может, это трофей, что участники войны привозили домой? Но тогда почему дед прячет его, не показывает никому? Это была какая-то тайна, и, поскольку дед не говорил мне о ней, я почувствовал укол совести, что без разрешения взял эту вещь. Я вернул меч в чехол, положил в ящик, а сам ящик оставил в яме и поднялся наверх. Трубу пришлось выкинуть. Об увиденном оружии я не сказал деду, и вскоре и вовсе забыл про него, хотя загадка меча оставалась в моем сознании.

А потом я услышал от него интересную легенду. Это было в одну летнюю теплую ночь, когда дед на крыше нашего дома установил и настроил телескоп собственного производства. Это был настоящий шедевр инженерной мысли, собранный из разных деталей, найденных в его мастерской. Его конструкция сочетала в себе элементы классического дизайна и современную оптику: длинный, блестящий трубопровод, крепящийся на прочном штативе, с аккуратными ручками для регулировки угла наклона. Дед использовал линзы, которые сам обрабатывал и полировал, и это позволяло нам наблюдать не только за планетами, но и за отдаленными звездами и галактиками. Угол зрения был широким, а изображение четким, словно мы смотрели в бездонное пространство на грани реальности.

Мы смотрели на звезды и галактики, которые простирались

перед нами, как бескрайние океаны света. Млечный путь был яркой полосой, пересекающей ночное небо, полное мигающих точек. Некоторые из звезд были далекими и тусклыми, почти незаметными, а другие сияли ярче, чем фонари на земле, создавая впечатление, что они ведут между собой тихий разговор. Галактики были похожи на яркие вихри, закрученные спирали, словно нечто невидимое их вращало, добавляя в эту картину элементы движения и жизни, которые всегда завораживали меня.

Жители ближайших домов спали. В небе пролетел самолет, мигая красными огнями на крыльях, как мерцающие звезды, роняющие свет на спящие улицы. А внизу, по дорогам мчались редкие машины, фары которых, словно длинные штыри, протыкали тьму, освещая путь и оставляя за собой световые следы. Каждая машина была как комета, проносящаяся сквозь ночь, оставляющая только мгновения в памяти.

Одна из звезд привлекла меня, казавшаяся какой-то особенной и притягательной. Я указал ее деду. Тот долго смотрел на нее сквозь окуляр, а я, к своему удивлению, заметил слезы на его глазах.

– Дед, ты что? – удивился я. – Почему плачешь?

– Ты увидел мою любимую звезду. Это Фомальгаут – самая яркая звезда в созвездии Южной Рыбы, одна из самых ярких в ночном небе. Она всегда была загадочной и таинственной для людей, – пояснил дед, утирая слезу платком. – Даже в доисторический период ее включали в различные религиозные ритуалы народы Мексики, Ирана, Ближнего Востока и Китая. Это молодая звезда – ей всего лишь 200 миллионов лет, но зато Фомальгаут почти в два с половиной раза тяжелее нашего Солнца, а светимость в 16 раз выше.

– А почему она любимая? Что в ней особенного – разве нет настоящих гигантов, как, скажем, Антарес? – блеснул я своими познаниями в астрономии. В будущем я видел себя ученым, изучающим физику небесных тел.

Антарес – это красный сверхгигант, одна из самых больших известных звезд, которая сияет ярким алым светом и находится в созвездии Скорпиона. Его размер в несколько сотен раз превышает размер нашего Солнца, и он находится на стадии, когда его жизнь приближается к финалу, что делает его особенно величественным и загадочным.

Дед долго молчал, а потом ответил:

– С ней связана одна легенда… которую рассказал мне мой друг, тоже фронтовик…

– Ой, дед, расскажи!

– Звезду зажег э-э-э… ангел, которого звали… э-э-э… он был известен людям по имени Фомальгаут!

– Так ведь так называют эту звезду, – и я ткнул пальцем в небо.

– Светило названо его именем. Ты знаешь, что означает Фомальгаут? Нет? С арабского языка – фум аль-хут – это «рот кита», просто испанцы исказили слово как Фомальгаут. Это имя дали звезде древние арабы, потому что в геометрической фигуре Рыбы она занимает «место» рта. Но у того ангела был тоже один недостаток – у него рот был припухлым, как у рыбы, и это делало его немного смешным… хотя как личность ангел был очень строгим и серьезным, не любил шутить…