Внутренние война и мир

Раджниш Бхагаван Шри

Душа не станет бессмертной из-за того, что ваши Гиты свидетельствуют об этом, — хотя ваши Гиты говорят о бессмертии души, потому что она действительно бессмертна. Но именно в этом и вся разница. Душа не может стать бессмертной из-за того, что так сказано в писаниях. Ваша вера в чужие слова не даст вам ничего.

Да, необходимо пройти через внутренний конфликт; перенести его боль. Это — возможность, не пытайтесь уклониться от нее.

Арджуна также пытается убежать от дилеммы, но Кришна вовсе не помогает ему в этом. Более того, Кришна стремится продлить ситуацию, в которой оказался Арджуна.

В обратном случае Кришна сказал бы: «Не беспокойся. Я все об этом знаю. Не трать время на бессмысленные разговоры. Просто верь в меня и прыгай». Он мог бы сказать эти слова, но тогда не было бы никакой необходимости создавать такую длинную Гиту.

Гита, весь ее длинный текст, — это огромный вклад во внутренний конфликт Арджуны. Интересно то, что Арджуна постоянно задает одни и те же вопросы, но Кришна так ни разу и не сказал ему: «Ты это у меня уже спрашивал. Зачем ты опять задаешь мне этот вопрос?» Арджуна раз за разом спрашивает одно и то же. Между его вопросами трудно найти сущностные отличия; различаются лишь слова. Внутренний конфликт Арджуны проявляется вновь и вновь. Но Кришна не говорит ему: «Успокойся. Как смеешь ты не верить моим словам? Как ты посмел сомневаться во мне?» Нет. Арджуна продолжает спрашивать об одном и том же. Его внутренний конфликт проявляется во все новых и новых формах.

Кришна не стремится зародить в Арджуне какую-либо веру. В то же время задача Кришны состоит в том, чтобы Арджуна начал доверять ему. Между верой и доверием есть огромная разница. Мы возлагаем на себя веру, не допуская малейших сомнений, в то время как доверие рождается, когда сомнения уходят. Доверие — это место, которого можно достичь, пройдя через колебания. Вера — поводырь, за которого человек хватается в страхе перед сомнением.

Исходя из этого, мне бы хотелось сказать: жизнь — это дилемма, проживите ее энергично. Если вы будете жить тихо, вам потребуется много времени. Если вы положите золото в медленный огонь, потребуется целая жизнь, чтобы оно засияло в своей чистоте. Живите полной жизнью.

Дилемма является основным способом, которым проверяется человек. При столкновении с дилеммой в нем рождается ценное качество, открывающее ему путь к божественному. Поэтому живите! Не бегите, не ищите утешений. Просто поймите, это — судьба: дилемма — ваша судьба. Сражайтесь, энергично войдите в дилемму.

Каким будет результат? Он будет двойственным. Как только человек решается полностью погрузиться в свой внутренний конфликт, перед ним появляется третья точка — в нем рождается третья сила. Как только человек соглашается жить внутри конфликта, в нем начинают функционировать три вещи вместо прежних двух. Эта третья сила, — которая принимает решение пережить дилемму, — находится вне конфликта, она не вовлечена в него.

Я слышал такую историю:

Святая Тереза была христианской монахиней. Случилось, что у нее было три пенни. Однажды утром Святая Тереза сказала жителям города, что у нее достаточно денег, и она хочет строить большую церковь. Люди были озадачены, поскольку прежде они видели, что она просила подаяние. Люди спрашивали, как, вдруг, она нашла столько денег, чтобы построить церковь.

Святая Тереза показала им свою чашу для подаяний, в которой лежали три пенни.

Жители города сказали: «Тереза, ты сошла с ума? Мы всегда знали, что с твоим умом что-то не в порядке». В действительности, те, кто не обернулись к божественному, всегда

считают ненормальными людей, решившихся на этот шаг.

Тереза ответила: «Помимо самой себя, я могу рассчитывать на эти три пенни и сущее: Тереза, плюс три пенни, плюс сущее».

Тогда люди спросили: «А где же сущее?»

Тереза ответила: «Это — третья сила, которую вы не видите, так как вы еще не открыли ее внутри себя».

Человек, нашедший внутри себя третью силу, немедленно обретает способность видеть целый мир. Вы лишь смотрите на дилемму, не понимая того, что тот, кто видит ее, кто знает ее, не может быть частью дилеммы, он всегда находится вне дилеммы.

Когда внутри вас борются двое и вы узнаете об этом, то неизбежно отделяетесь от них — иначе как же вы можете наблюдать за ними? Если вы ассоциируете себя с одним из двух, то противопоставите себя другому.

Но вы скажете, что имеете дело с конфликтом: ваша левая рука борется с правой. Подобную борьбу двух рук можно воспринимать как конфликт благодаря тому, что рядом с руками вы присутствуете в качестве третьей силы. Если бы вы были просто левой рукой, то на основании чего вы относились бы к борьбе с правой рукой как к внутреннему конфликту? Правая рука была бы для вас другим — и тогда, как можно было бы говорить о внутреннем конфликте?

Внутренний конфликт возможен благодаря присутствию третьей стороны — наблюдающей, сообщающей о том, что в уме разгорелся тяжелый бой. Случается, что ум говорит противоположные вещи — но кто же тогда замечает данный конфликт?

Войдите в конфликт и продолжайте узнавать, знакомиться с третьей стороной. Погружаясь в дилемму, вы, со временем, начнете узнавать третьего, очевидца. И с того момента, как вы увидите очевидца, конфликт начнет угасать. Причина конфликта в том, что этот третий остается невидимым. Как только он встает перед внутренним зрением, начинается синтез.

Поэтому не пытайтесь бежать от дилеммы, от внутреннего конфликта. Процесс внутренней борьбы является сущностным. Только пройдя через внутренний конфликт, можно достичь трансцендентного, того, что лежит за гранью дилеммы.

Вся Гита представляет собой попытку подвести Арджуну к этой третьей точке. В Гите основные усилия Кришны направлены на то, чтобы заставить Арджуну увидеть эту третью силу. Он бросает все силы на то, чтобы помочь Арджуне увидеть в себе третьего.

Этот третий одновременно внутри и снаружи каждого человека, но пока мы не увидели его внутри, невозможно разглядеть его снаружи. А с того момента, как он открылся перед внутренним взором, человек вовне видит только эту третью силу.

Ошо!

Вы описали Арджуну как символ человеческих свойств. В свете идей Сартра о том, что человек обречен на свободу, вследствие чего его одолевает тревога, нельзя ли предположить, что сама человеческая природа заставляла Арджуну дрожать при мысли об убийстве самых дорогих, близких ему людей? Не является ли протест против войны, даже если он рождается из нашей привязанности, простым проявлением человеческой природы? Более того, подобно дилемме шекспировского Гамлета «быть или не быть», страдание Арджуны можно выразить в словах «убивать или не убивать». В своей «Гита Рахасья» Тилак находит параллель между мучениями Арджуны и Гамлета. Правильно ли это?