Внутренний голос
Шрифт:
Мое отношение к работе в тот период выражалось строчкой из песенки «Я из тех девушек, которые не могут сказать "нет"». Отказаться я могла только от совсем уж неподходящих партий, и контролировать собственное расписание оказалось почти непосильной задачей. Проблема тут заключается в том, что планировать приходится на много лет вперед. То, что представляется вполне вероятным за пять лет — именно на такой срок заключаются оперные контракты, — за два года до спектакля может оказаться невыполнимым из-за назначенных в последний момент интервью с прессой, телепередач, дочкиных конных шоу и концертов, болезней, проблем у друзей и родственников.
Одно из величайших преимуществ работы с профессиональным агентством — это международный отдел, способный организовать международное турне на высоком уровне. Алек, работающий в Нью-Йорке, и отвечает за все мое расписание, но главным образом — за выступления в Соединенных Штатах. Питер Виггинс, мой давний менеджер, обитающий в Париже, берет на себя большую часть Европы; есть еще дополнительные
Порой кажется, наладить контакт между моими менеджерами, «Деккой», разнообразными маркетинговыми и рекламными командами — это огромная проблема. Я сверяю концертное и оперное расписание, делаю и рекламирую записи, продвигаю себя в новых городах посредством интервью и часто чувствую себя главой правления «Рене Флеминг Инкорпорейтед». В каком-то смысле это и есть целая компания, которая подчиняется тем же законам рынка, что и любая другая.
Услышав год назад, как меня удручает безразличие СМИ к классической музыке, близкий друг познакомил меня с ветераном голливудского продюсерского цеха Сэнди Гэллином. Он заметил, что хоть я достигла больших успехов, широкая публика вряд ли знает о моих свершениях. «Вы проделали большую работу, — сказал он, — но нужно, чтобы кто-то протолкнул вас на телевидение». Сэнди представил меня Пат Кингсли из «ПМК», влиятельной голливудской пресс-атташе, великодушно согласившейся подумать над способом привлечь широкую публику посредством телевидения и других средств массовой информации, обычно не уделяющих внимания оперным певцам.
Порой создается впечатление, будто я больше времени провожу, решая организационные вопросы, нежели размышляя над самим искусством и выступлениями. Я подробно изучаю все детали поездок, интервью и записей, ответственно подхожу к выбору репертуара и программы (теперь, когда я меньше ною в опере, составление программ стало очень трудоемкой частью моей работы), и нередко у меня возникает ощущение, что я разрабатываю военную стратегию, а не гастрольный тур. Я знала женщину, которая вела дневник званых обедов: какую еду подавали, какое вино, список гостей и кто с кем сидел, во что она была одета, что обсуждали за столом, тарелки, скатерти, какая музыка играла. Мне тоже приходится иметь дело с подобными мелочами. Я должна помнить, что пела в Нью-Йорке, и не повторяться слишком уж часто. Давно прошли те времена, когда я могла петь в потсдамском джазовом клубе одни и те же песенки каждые выходные и волноваться лишь из-за того, свежи ли мои шуточки. Я записываю, какие платья надеваю на разных сценах мира, потому что, поверьте мне на слово, мои парижские поклонники наверняка заметят, если я выйду к ним в прошлогоднем наряде.
Все строится вокруг расписания моих оперных выступлений. Составлять график постановок на пять лет вперед начали из-за безумства, устроенного вокруг Лучано Паваротти и Пласидо Доминго. Их появление в спектакле означает моментально проданные абонементы на весь сезон, и соревнование за право пригласить их приняло поистине устрашающие масштабы. Отдельные концерты в сопровождении оркестра могут обсуждаться за три года, но в основном о них договариваются за полтора года или даже за год. Наметить концертный тур с оркестром или фортепиано существенно проще, чем иметь дело с оперой. В идеале новая запись тоже должна поддерживаться туром или несколькими выступлениями, но спланировать такие концерты сложнее, если учесть, что расписание может быть полностью сформировано еще до окончания записи. Кроме того, я должна учитывать личные и деловые интересы, потому что пение — это лишь верхушка айсберга. Интервью в поддержку туров и выступлений оговариваются заранее, иногда общение с прессой требует целого дня: одно интервью следует за другим; плюс фотосъемки и светские мероприятия, а ведь мне еще нужно вставать каждое утро в семь, чтобы проводить дочку на остановку школьного автобуса.
При составлении графика я должна учитывать и то, хорошо ли роли сочетаются друг с другом. Слишком радикальные перемены в стиле пения не способствуют вокальному долголетию, они напрягают и утомляют мышцы, негативно сказываются на технике и нервах. Ранний закат Марии Каллас объясняют, в частности, тем, что она пела Верди, бельканто и даже Вагнера без передышки, партия за партией. К счастью, меня никогда не просили петь «всё и сразу». За три года нашей совместной работы сэр
Я планирую записи вместе с моими менеджерами и компанией «Декка»; это на удивление трудный процесс, ведь приходится решать не только какой репертуар исполнять, но когда и с кем петь. В лучшем мире я бы выбирала только те партии, которые подходят моему голосу, любимые партии, неважно, популярные они или никому не известные, партии уже исполненные и уложенные в голове, а оркестр с дирижером или пианист всегда были бы самого высокого уровня. Но это только мечта. Когда мы записывали «Четыре последние песни» Штрауса с Кристофом Эшенбахом и Хьюстонским симфоническим, я впервые столкнулась с этим произведением, лежащим в основе репертуара многих сопрано и представленным множеством весьма удачных записей. Я изучила двадцать четыре интерпретации, как официальные диски, так и пиратские, пытаясь восстановить полную историю записи. Поскольку впервые «Песни» были записаны великой норвежской драматической сопрано Кирстен Флагстад только в 1950 году, это, к счастью, оказалось не так уж и сложно. Разузнав все что можно, я задумалась о собственной интерпретации, о том, как спеть «Четыре песни» от своего имени, не оглядываясь на предыдущих исполнителей. Трактовку мы находим между нот, и, кроме тембра голоса, собственное видение — это единственное, что отличает одного певца от другого. Блестящее исполнение фразы — всего лишь начало. Что тут можно сказать нового? Как вложить в пение частичку души? Мы мечтаем благодаря таланту, интеллекту и вдохновению стать однажды не просто певцами, но, о чудо, артистами.
Когда-то Джон Викерс [69] записывал партию Отелло для «РКА-Рекорде», ни разу не исполняя ее до этого на сцене, а пятнадцать лет спустя записал снова и даже спел ее в кино. В недавнем прошлом Пласидо Доминго трижды записал Отелло и снялся в нескольких видеоверсиях спектакля. В наши дни невозможно представить себе, чтобы певец несколько раз записал даже самые лучшие свои партии. Так что приходится тщательно взвешивать все предложения насчет любой конкретной записи в тот или иной период. Но в этом есть свои плюсы. Поскольку у меня нет времени на изучение своих слабых сторон во время выступлений, я легко иду на риск, особенно если работаю с таким бесстрашным дирижером, как Кристоф. Кроме того, в первом исполнении всегда есть свежесть, которой никогда не добьешься при самом интересном повторе. Именно по этой причине мне нравится вставлять в свои концертные программы и записи абсолютно новые произведения. Что касается формирования репертуара, тут я настоящая педантка: так, во время недавней записи диска Генделя я тщательно изучила все мало-мальски подходящие арии, которые смогла найти.
69
Джон Викерс (р. 1926) — канадский тенор.
Не хочу пропустить какую-нибудь жемчужину, из-за того что поленилась рыться в рукописях. Часто я планирую петь уже знакомую музыку, а потом отказываюсь от большей части арий, настолько мне по душе новые открытия. Важно также выбрать главную тему записи: итальянские арии, светская или церковная музыка, смешанный барочный репертуар или только Георг Фридрих собственной персоной. В выборе мне помогают звукозаписывающая компания, сотрудники маркетингового отдела, мои менеджеры и — в идеале — компетентный музыковед. Кроме того, я по сию пору не пренебрегаю опросами общественного мнения и неизменно советуюсь со своими консультантами, друзьями и родственниками.
Составление программы — тяжкий труд. Много часов провели мы с Жан-Ивом Тибоде [70] , подбирая арии для «Ночных песен». Методом проб и ошибок мы нашли идеальный вариант: конец девятнадцатого — начало двадцатого века. Мне хотелось, чтобы фортепианные партии были достаточно сложны, раз уж я сотрудничаю с Жан-Ивом, в то же время репертуар должен был подходить и мне. К каждой записи я отношусь как к последней, поэтому процесс выбора превращается в настоящее безумие. С такой же одержимостью я формирую программы своих концертных туров. Моя цель — угодить большей части публики, для этого необходим баланс между произведениями хорошо известными, новыми или забытыми, виртуозными и более камерными. Нелегко предсказать, что публика жаждет услышать на песенном вечере, но я стараюсь учитывать разницу во вкусах слушателей Сиднея, Цюриха и Канзас-Сити, плюс к тому — не повторять спетое в прошлый раз.
70
Жан-Ив Тибоде (р. 1961) — французский пианист.