Внутренний мир снаружи: Теория объектных отношений и психодрама

Холмс Пол

Она также описывала, как Эго защищается от определенных аффектов или чувств, ибо:

«…всякий раз, когда [Эго] ищет для себя защиту от инстинктивных импульсов… оно вынуждено отражать и аффекты, связанные с инстинктивными процессами. Природа аффектов в этом вопросе несущественна: они могут нести удовольствие, боль или опасность для Эго. Нет никакой разницы, поскольку Эго никогда не позволялось переживать их такими, каковы они есть. Если аффект связан с запрещенным инстинктивным процессом, его судьба уже заранее решена. Факт самой этой связи достаточен, чтобы насторожить Эго против него».

(A. Freud, 1937 и 1961:61)

В целом Анна Фрейд следовала классической модели своего отца в отношении инстинктивных

проявлений. Теория объектных отношений относится скорее к внутренним и внешним напряжениям, происходящим в результате конфликтов между несовместимыми аспектами внутреннего мира. Однако объектные отношения связаны с воспоминаниями об аффективных состояниях, которые, по словам Кернберга, являются производными влечений.

Мы видим, что защитные механизмы разума действуют, чтобы предотвратить подавление аспектов личности (которые можно назвать психикой, Я или Эго, в зависимости от выбора терминов) страданиями, вызванными внутренним конфликтом.

Кернберг и проекция

Следует внести ясность в использование Кернбергом термина «проекция». Для него этот термин характеризует:

«…более зрелый тип защитных механизмов. Проекция состоит из (а) вытеснения неприемлемых интрапсихических переживаний, (б) проекции подобного переживания на объект, (в) недостатка сопереживания проецируемому и (г) отдаления или отчуждения от объекта как эффективного завершения защитного усилия… Проекция представляется типичной для защитного репертуара пациентов с невротической организацией личности».

(Kemberg в Sandler, 1988:94)

В качестве примера использования этого защитного механизма Кернберг описал пациентку, которая боялась, что кто–то (возмож–но, ее аналитик) «испытывает к ней сексуальный интерес без малейшего осознания своих собственных сексуальных побуждений или параллельной передачи подобных импульсов невербальными средствами» (Kernberg в Sandler, 1988:94).

Подобная ситуация может не обладать явно эротическим оттенком из–за отсутствия манипулятивного компонента в поведении пациентки, которая полностью вытеснит, а затем спроецирует его, тем самым отделив себя от этого своего аспекта. Описанный механизм, конечно, значительно отличается от защиты посредством проективной идентификации, в которой аналитика (или иного человека) будут подталкивать или направлять к подходящему, «соответствующему роли» поведению, которое придаст взаимодействию явно эротическую окраску, если только аналитик не осознает это и не будет контролировать свои реакции контрпереноса.

Джордж

Некоторые люди, подобно о. Рольфу, никогда не будут в состоянии развить адекватный уровень психологической интеграции и останутся на грани психоза, постоянно видя мир исключительно «хорошим» или, наоборот, «плохим». Другие на время возвращаются в это состояние под воздействием стресса или в процессе психотерапевтического воздействия.

В поведении Джорджа можно наблюдать более зрелые защитные механизмы, описанные Анной Фрейд. Он вытеснил свое ‘^’’-представление «Я ненавижу свою мать», поскольку оно находилось в конфликте с другим ‘^’’-представлением — «Я люблю свою мать и нуждаюсь в ней». Будучи ребенком, он испытывал большие страдания от мысли, что может расстроить свою мать, которую любил и в которой нуждался, и очень беспокоился о возможности причинить матери серьезный вред. Этот детский страх вырос и стал всемогущим. Как мог Джордж сердиться на женщину, которая посвятила всю свою жизнь ему, даже если она и не смогла обеспечить своему единственному любимому сыну наличие в доме отца?

В его семье существовал миф, что именно отец был «плохим», источником раздражения и гнева. Соглашаясь с этим, Джордж должен был перестать осознавать мучившие его двойственные чувства. Эти эмоциональные конфликты,

вновь появившись в психодраме, вызывали в нем боль и страдания. Причиняющий беспокой–ство внутренний объект «обиженный рассерженный ребенок» вместе с привязанной к этому объекту ролью «Джордж любит своего отца и нуждается в нем» был отодвинут в его внутреннем мире в сторону. Его сознательное «я» было не в состоянии получить доступ к этой стороне себя и использовать ее.

Уровень эмоционального развития и напряженность семейной ситуации не позволили Джорджу сфомировать спонтанное и более интегрированное решение. Ему требовалось защитить себя от сильной тревоги, вызванной амбивалентными чувствами, что он и сделал, используя психологические механизмы защиты. Джордж просто обязан был «потерять» одну из сторон своего конфликта.

Он сублимировал свой гнев, вину и путаницу в голове, посвятив себя работе, и тем самым сместил своего нуждающегося «ребенка» на клиентов. Интенсивность его чувств была подавлена, и забота о «матери», которой он «повредил», также была смещена на его клиентов, которые нуждались в поддержке социального работника.

В целом у него были развитые продуктивные (и вполне нормальные) невротические защиты, большинство из которых заставляли его много работать и в целом соответствовали профессии социального работника. Взрослый Джордж не чувствовал себя человеком, которому требовалась фигура отца. Но он стал очень злиться, когда почувствовал себя брошенным вследствие «дезертирства» своего босса. Такое поведение смутило его. Ему действительно не требовалось наблюдение Фреда. Джордж мог работать абсолютно независимо и знал это. Он чувствовал себя заботливым и любящим человеком, пусть даже и обещающим слишком много; в конце концов, он был хорошим социальным работником, великолепно соответствующим потребностям своих клиентов. Но, как и описывал это Гантрип, его внутренний «я» — объект проявлялся время от времени, вступая с ним в противоречие и причиняя боль.

Джордж в психодраме

Поначалу в психодраме трудности Джорджа связывались с ситуацией на работе. В конце концов, разве не эти проблемы привели его на психодраму? Однако, по мере продвижения от настоящего времени до сцен из его детства, возможные причины его проблем стали более понятны. Течение психодраматического исследования полностью соответствовало порядку, описанному Голдман и Моррисоном (Goldman and Morrison, 1984).

Шаг за шагом Джордж начал входить в контакт и с точкой зрения своего отца, и со своим собственным гневом по отношению к матери. Будучи «отцом», он обнаружил, что говорит то, о чем никогда раньше не задумывался. Его отец тоже имел свой взгляд на эту историю. Годами Джордж принимал мамину оценку происходящих в жизни семьи событий. Внезапно он стал осознавать, что любит своего отца и нуждается в нем. Играя себя в детстве, он воскресил в памяти страх и ярость, которые переживал, лежа в кровати и слушая ссору своих родителей.

На сессии у Джорджа возникли трудности, связанные с его матерью. Двойственные чувства и гнев чуть было не одолели его, когда он вошел в контакт со своим гневом (связанным с отсутствием отца), направив его непосредственно на мать. Он стал испытывать значительное напряжение, и психодрама замедлилась, поскольку протагонист потерял былую спонтанность.

Ребенком Джордж должен был пережить подобные психологические конфликты и страдания. Он начал использовать невротические защиты, чтобы справиться со своей нетерпимостью. Он вытеснил свои конфликтующие объектные отношения, которые включали его гневный «я» — образ. В соответствии с принципом объединения сходных внутренних объектов, другие объектные отношения, в которых Джордж испытывал гнев, также были вытеснены. Таким образом, Джордж потерял доступ к важной внутренней роли — напористого и рассерженного мальчика/мужчины, что заметно ослабило его ролевой репертуар.