Внутри ауры
Шрифт:
Я обратилась вновь за помощью к психиатру. Как только она увидел маму, ее улыбку и беззвучное движение губ, она сразу вынесла диагноз:
— Это онеройдное помрачение сознания. Последствия тяжёлой формы шизофрении. Твоя мама сейчас находится не здесь. Она может быть в другом времени, в другом измерении, другим человеком. Насильно оттуда вытащить человека практически невозможно. Переубедить в мыслях тоже. Она может без повода плакать и смеяться. Она может бегать, прыгать, а потом замереть, подобно каменной статуе. Её мозг параллельно принимает участие в выдуманных событиях. Действия могут иметь фантастический, катастрофический или регрессирующий характер. Всё зависит от того,
— Папа…
— У него тоже были галлюцинации?
— Да.
Женщина тяжело вздохнула. В её практике она с подобными случаями не сталкивалась.
— Значит она ушла вслед за ним.
Психиатр предупредила, что если не обратиться за помощью, то исход будет плачевным. Но я была настолько разбита, что не могла ничего предпринять. Каждый раз сильная привязанность заставляла оттягивать момент и продлевать жизнь иллюзорной надежде.
Я лежала в своей комнате. Глаза горели, но взгляд продолжал испепелять одну и ту же точку в потолке. Грань между сном и явью становилась всё более прозрачной. Я вроде бы присутствовала в реальности, но совершенно не ощущала бодрости. Вроде бы находилась во снах, но там так же умирали в соседней комнате мои родители. Вдруг моя рука почувствовала на себе холодную плоть. Я знала, что это мама. Она пришла рассказать мне сказку, чтобы её дочь уснула.
— Жили-были два человечка, — начала она повесть своим сладким убаюкивающим голосом, — так сложилось, что судьба их разделила. В какой-то момент один из них понял, что второй исчез, и отправился в далёкое космическое путешествие на поиски своей родной половинки. Человек летел сквозь туманности и бури, он преодолевал метеоритный дождь и солнечные вспышки, пока не нашёл на поражённой огнём планете своего любимого человека. Потерявшийся странник был немыслимо рад встрече. Он давно отчаялся и готов был уже покориться своей злой участи, но любовь ему не позволила превратиться в пепел. Два человека принялись готовить космический корабль для долгого путешествия. Им предстояло пересечь всю вселенную, чтобы добраться до Аркадии — страны лесов и океанов. Наконец, вся техника была настроена, и они отправились в путь. Космический шаттл вознёсся над землёй и унесся молнией в чёрное пространство, оставив за собой лишь пепельный вихрь. Корабль следовал маршруту, а два человека пребывали вне себя от счастья. Они беседовали друг с другом, делились впечатлениями и планами на будущее. Спасенному страннику нравилось наблюдать за галактическим пейзажами в иллюминатор. Он часами мог рассматривать окружающие созвездия и разноцветные планеты. Ему не нужен был сон, он предпочитал уделять время бесконечному неизведанному миру. Человек, спасший его, наслаждался присутствием любимого. Он созерцал космическую красоту вместе с ним. Они держались за руки и были готовы вытерпеть все трудности, только бы в конце пути добраться до Аркадии. Места, где их ждали вечное счастье и… любимая дочь.
Я чувствовала сквозь наплывы сна ледяную ласковую руку у себя на лбу.
— Мама, — произносила я.
Открыв глаза, я понимала, что в комнате никого нет. Дверь осталась открытой.
— Мама, — шёпотом звала я.
Так выглядел распорядок нашего заключительного этапа семейной жизни: днём мама с папой делили на двоих общие галлюцинации, а вечером мама вставала и перед сном мне рассказывала детали их путешествия. Другой вариант общения был невозможен. Порой мама несла неразборчивый бред или совершала бессмысленные движения, но в основном её состояние оставалось в рамках стабильности.
5.
Однажды я долго и упорно наблюдала за папой. Мне хотелось запомнить каждую его возникшую
— Пап, — обратилась я к нему. — Помнишь, как мы играли с тобой в детстве в игру? Если я не знала значение какого-то слова, то ты мне давал его определение в виде своего рисунка…
Никакой реакции не последовало. Выражение лица продолжало оставаться безучастным.
— Давай сыграем.
Я сосредоточила на нем свой взгляд, надеясь заметить хоть какое-то изменение. Наверное, я так настойчиво посылала просьбу во вселенную, что отец меня оттуда услышал. Произошло чудо — он моргнул.
У меня перехватило дыхание. Я, чуть не уронив стул, бросилась за листком и пишущим предметом. Миллион неопределённых мыслей кружился у меня в голове. Действовать получалось лишь на автомате. Я скорее прибежала обратно в комнату и аккуратно вложила в одну руку папы карандаш, а в другую листок бумаги на твёрдом планшете. Он сжал кисти. Его глаза оставались прикованными к одной и той же точке. Он ждал. Тут я поняла, что должна выйти из оцепенения и назвать слово. Я знала, что спрошу. Слишком долго я в последнее время рассуждала на этот счёт.
— Пап, что такое человек?
Без каких-либо колебаний он с дрожью в ослабленных мышцах руки поднёс карандаш к бумаге и изобразил то, что хотел. Я решила подождать ещё немного времени, но поняла, что он закончил, когда он положил карандаш поверх планшета. Я взяла рисунок и увидела незаконченный круг. Ничего подобного я раньше не встречала. Я ещё раз посмотрела на рисунок, потом на отца. По его взгляду я убедилась, что картина сознательно окончена. Ответ на вопрос именно так и был задуман. Я весь вечер сидела над рисунком. Гадала и копалась в воспоминаниях что бы это могло значить.
На следующий день я вернулась с новым листом бумаги. Папа беспрекословно взял его снова в свои руки.
— Что такое вселенная?
Папа снова мгновенно приступил к работе, результатом которой оказался точно такой же незаконченный круг.
На следующий день:
— Что такое любовь?
Снова незаконченный круг.
Ещё через день:
— Что такое счастье?
И опять то же определение.
Каждому рисунку я уделяла время. Я понимала, что это не просто совпадение. Папа действительно подразумевает под всеми этими вещами что-то общее и единое. Что могло это быть. Что-то из прошлой жизни? Что-то ощутимое человеком только перед лицом смерти? Или что-то увиденное им в космическом пространстве через стекло иллюминатора? Мама каждый вечер давала понять в своих сказках, что спасённый человек, не отрываясь, изучает вселенную. Его ничего так не интересовало ранее, как прямой контакт с всеобъемлющей пустотой. По её словам, человек смотрит сквозь стекло иллюминатора и улыбается.
Я разглядывала и сравнивала папины рисунки сутки напролет, понимая, что всему существующему в любой реальности есть общее связывающее объяснение. Папа больше не испытывал мучений, он открыл внутри себя что-то совершенно противоположное. Я хотела узнать, что же это. В тот день я шла к нему с главным вопросом: «что такое жизнь?» и обнаружила его в кровати на последнем издыхании. Здравомыслие вернулось ко мне, и я вызвала наконец скорую помощь. Тем утром папа попал в реанимацию, а мама в психиатрическую больницу.