Во имя Ленинграда
Шрифт:
Полк замер по команде: "Под гвардейское знамя - смирно!"
Четко чеканя шаг, три летчика, молодые гвардейцы знаменосец лейтенант Бычков, ассистенты лейтенанты Апинов и Селютин, в сопровождении отделения механиков подходят к середине строя, становятся правее группы руководящего состава дивизии и полка.
– Вольно! - подал команду полковник Корешков, вышел на два шага вперед и громко, чтобы слышно было всем, произнес короткую речь: - Товарищи гвардейцы! По состоянию здоровья командир полка подполковник Борисов назначен на другую должность. Новым командиром четвертого ГИАП назначен Герой Советского Союза гвардии майор Василий Федорович Голубев. Я не буду давать ему характеристику, он ваш однополчанин, и вы его знаете лучше меня. Командование дивизии
Полковник Корешков взял знамя и вручил его мне. На меня, нового командира, смотрят все, ждут, что скажу.
Преклонив правое колено, я поцеловал угол бархатного полотнища и обратился к строю:
– Товарищи гвардейцы! Я с первых дней войны разделяю ратную жизнь личного состава полка, вместе с ним переживаю горесть поражений и радость боевых успехов. Тяжелый прошли мы путь. Дорогой ценой заплатили, чтобы выстоять и защитить Ленинград. Среди нас сегодня нет прославленных Героев Советского Союза Антоненко и Бринько, Кузнецова, Васильева и Кожанова. Рядом в могиле лежит Петр Васильевич, первым в полку получивший звание Героя Советского Союза. Десятки других боевых друзей и товарищей отдали жизнь, защищая Родину. Сегодня мы воюем на самых лучших самолетах-истребителях. Больше половины их подарены нам тружениками Горьковской области. Они ждут от нас побед, ждут освобождения нашей страны от ненавистного врага. Мы будем сражаться, будем уничтожать ненавистных фашистов так, как требует от нас Родина-мать, до полной победы! Спасибо вам, дорогие друзья, за доверие, я отдам все силы, знания и опыт, чтобы оправдать высокое звание командира гвардейцев!..
Высоко подняв гвардейское знамя, вместе с ассистентами и боевым охранением я обошел строй от левого до правого фланга и передал его капитану Цыганову - командиру 3-й эскадрильи, лучшей в составе полка.
Выполнив весь положенный ритуал, я обратился к командиру дивизии за разрешением развести подразделения по своим местам для продолжения боевой службы...
Нежданные назначения
Вступив в должность командира полка, я полагал, что самое простое - это подбор в своем полку кандидатуры на вакантную должность заместителя по летной части. Без особых раздумий можно было назначить любого из командиров эскадрилий, а тем более майора Цоколаева - командира 2-й эскадрильи. Конечно, наиболее подходящим кандидатом во всех отношениях был бы Егор Костылев, но в старших инстанциях все еще не решили вопрос о его восстановлении в звании, хотя там более месяца находилось ходатайство бывшего командира полка о реабилитации и возвращении наград.
Я послал сразу два представления.
В первом просил назначить майора Цоколаева заместителем командира по летной части.
Во втором - поставить вместо Цоколаева капитана Карпунина - заместителя командира эскадрильи. Одновременно в докладной записке к этим представлениям были названы фамилии летчиков, которые будут назначены и на другие свободные должности.
Так как штаб дивизии находился здесь же, в Кронштадте, то я считал, что представления не задержатся, получат положительную оценку и все командиры в полку и эскадрильях займут свои места. Но напрасны были надежды. В один из приездов на аэродром полковник Корешков с обычным своим юмором сказал:
– Зря бумагу пачкал, Василий Федорович. "Варяга" тебе в заместители шлет вышестоящее руководство. Да и я сам решил твоего друга-ханковца Цоколаева назначить начальником штаба третьего гвардейского полка. Так что придется тебе еще покрутиться одному, ведь твой заместитель - да и другие тоже - нуждаются в приобретении боевого опыта. Приказы о назначении уже подписаны, через два-три дня прибудут и люди.
Я, недоумевая, смотрел на командира дивизии и ничего пока не понимал. А он, продолжая начатый разговор в шутливом тоне, звучавшем на сей раз
– Ты не удивляйся таким назначениям - привыкай. Полк в морской авиации передовой, воюет с меньшими потерями, чем другие, да еще и летаете на "Ла-5" - лучших самолетах-истребителях. Теперь желающих принять участие в войне, а также и побыть рядом с ней станет больше. Они будут слетаться в четвертый гвардейский, как осы на сладкое. Поэтому на повышение в должностях пока не посылай, буду помогать тебе отбиваться от посланцев, которые идут помимо нас с тобой.
После этих слов полковника Корешкова у меня отпало желание задавать какие-либо вопросы, связанные с передвижением кадров внутри полка.
На второй день после разговора о предстоящих назначениях штаб полка получил сразу три приказа. Первым назначался заместитель командира полка по летной части. Им оказался тридцатидвухлетний майор Шмелев Николай Михайлович. Он опытный летчик-истребитель, окончил летное училище в Ейске, потом работал инструктором, командиром звена и эскадрильи до 1940 года. Затем служил в авиации на Дальнем Востоке, а с 1942 года был инспектором управления ВВС ВМФ в Москве. После того как началась война, он многократно писал рапорты с просьбой послать его на фронт. А когда в 1943 году он был выдвинут на должность командира истребительного авиаполка на Дальний Восток, то вновь обратился к наркому Военно-Морского Флота с просьбой послать его с понижением в должности на любой из трех воюющих флотов для непосредственного участия в боевых действиях.
Наконец настоятельные просьбы Шмелева были удовлетворены, и на его последнем рапорте появилась резолюция: "Послать в авиацию КБФ на должность заместителя командира полка. С приобретением боевого опыта назначить командиром авиаполка".
По пути на фронт Шмелев добился разрешения в Ейском авиационном морском училище освоить технику пилотирования и провести учебные боевые полеты на самолете Ла-5. И, получив опыт полетов на "лавочкине", он направился в наш полк.
Второй приказ родился на основе новой директивы, которая обязывала в истребительных авиаполках на должностях начальников штабов впредь иметь офицеров-летчиков из числа командиров эскадрилий и заместителей командиров полков. Во исполнение этой директивы приказом командующего флотом и были назначены: майор Г. Д. Цоколаев - начальником штаба 3-го ГИАП, а майор П. И. Бискуп, бывший заместитель по летной подготовке 71-го ИАП, - начальником штаба 4-го ГИАП.
Петра Бискупа я знал давно и хорошо. Первый раз судьба свела меня с ним на полуострове Ханко осенью 1941 года. Тогда он был комиссаром эскадрильи в звании капитана, считался душой своего подразделения и не раз успешно наносил бомбоштурмовые удары по войскам и плавсредствам белофиннов. По возвращении с Ханко он продолжал службу в 71-м авиаполку, но почему-то оставил должность политработника. Провоевал некоторое время заместителем командира того же полка по летной части и уехал в тыл на учебу. И вот теперь вновь сменил профиль своей работы, пытаясь стать летающим боевым начштаба.
Назначение майора Бискупа взамен майора Тарараксина - штабника, как говорится, до мозга костей - в тот период было не совсем желательным и полезным для полка событием. Надо сказать, что он совершенно не имел опыта штабной работы и склонности к ней. И конечно, ясно было, что придется потратить много сил и упорства, чтобы вновь назначенный начальник штаба стал работать вровень с остальными руководителями полка.
Прочитав третий приказ, я подпер ладонью щеку и долго сидел молча. В мозгу стучала мысль: "Зачем нужно в высшем штабе, минуя полк и дивизию, назначать командира эскадрильи. При этом совсем не имеющего боевого опыта. Неужели там, в Москве или в штабе флота, не понимают, что эскадрилья - это основное тактическое подразделение в авиации. И командир такого подразделения не гриб дождевик, который за сутки вырастает до полной зрелости. Комэск должен быть лучшим воздушным бойцом, умелым командиром... На формирование его на войне уходят многие месяцы, а то и годы".