Во имя славы. Книга первая
Шрифт:
– Смеяна! – на крыльцо избы выскочила старуха. – Вот паскудница! Хоть бы оделась для приличия!
Мила, слезая с повозки, запричитала:
– Вот негодница, а? Мам! – она обратилась к старухе. – Ну, ты куда смотрела?
– Да я только отвернулась, а эта чертовка!..
– Полно вам, – непривычно мягко, нежно сказал буревой. – Пошли, Смеянка, гостинцы смотреть.
– Гостинцы-ы-ы! – заверещала девчушка.
Ингигерд с удивлением наблюдала на Буревоя, который из грозного воина превратился в милого доброго
– Сестрёнка – единственная, кого в нашем роду принято баловать. Когда она появилась на свет, отец единственный раз на моей памяти не ворчал полных три дня.
?-?----??----?-?
Первым делом растопили баню. Долго парились, мылись, лупили друг друга берёзовыми веника от души, затем прыгали в реку, остывшую к вечеру. А затем – чарка холодного кваса.
– Эх-х-х-х… – протянул довольный Ратмир. – После долгого похода – самое то. Что ещё для счастья надобно?
Дражко ничего не говорил. Молча раскинулся на скамье, вдыхая поглубже прохладный воздух. Кое-что для полного удовлетворения было бы неплохо сделать. Но это позже – времени теперь вполне достаточно.
– Брат. – Судя по тону, Ратмир явно настроился на серьёзную беседу.
Жаль. А ведь так всё хорошо шло…
Говорить было лень, поэтому Дражко вопросительно хмыкнул.
– Оставь ведьму. Матушка со свету её сживёт – сам же видел, как зыркает в её сторону.
– Она не ведьма, – вздохнул Дражко.
– Поверь, я знаю о чём…
– Брат! – Дражко поднялся, хотя очень не желал этого делать. – Уж не мальчишка, разберусь.
Ратмир отлично понимал, что словами дело не решить. Сам такой же был. Поэтому махнул, и вместо нравоучений сказал:
– Пошли-ка, ещё разок отхлещу. А то ишь, взрослый стал!
– Вот это можно, – кивнул Дражко, вставая со скамьи.
И братья снова скрылись в тесной жаркой бане, пропахшей дымом и берёзой.
?-?----??----?-?
На хуторе Буревоя никому не приходилось скучать. Все были заняты работой, трудились с самого раннего утра до позднего вечера. По двору бегали челядины, исполняя поручения, животина паслась на лугу возле берега. Мужчины разбирали привезённое добро, затем смазывали оружие, бронь, конопатили лодку у причала.
Дражко выгнал конюшего и сам принялся ухаживать за лошадьми, по которым успел здорово соскучиться. Живко, успев устать от взбалмошной Смеяны, напросился помочь. Он отлично ладил с животиной. Даже строптивый Гром, молодой жеребец, признававший только Дражко, не слишком противился, когда Живко расчёсывал гриву.
Ратмир держал собственное хозяйство, но двор стоял рядом с родительским, так что между ними даже ограды не было, а челядины сновали туда-сюда. А сам он частенько попадал под руку матери или отца.
Ясон, приглашённый на побывку, пока из Ральсвика кто-нибудь не соберётся плыть до Ладоги, также не прохлаждался. Как только слух
Пока Буревой занимался мужскими делами, Мила зорко следила, чтобы в хуторе всё шло как надо. Особенно бдительно наблюдала за Ингигерд, которая хорошо управлялась со скотиной и неплохо пряла, да и прочих занятий не чуралась. Несмотря на нежную кожу рук, вроде и не тронутую каждодневной работой, умениями она оказалась не обделена. Конечно, Милу это нисколько не успокоило, но вместе с Буревоем приняли решение пока ничего не предпринимать – мол, наиграется и остынет. А к зиме, когда забот поменьше, отправят сватов к дочке Висмара. Та как раз в этом году вошла в возраст.
Время пролетало быстро. Занятая трудами, Ингигерд и не заметила, как миновала седмица, а за ней ещё одна… Новый быт даже начинал нравиться, а весёлый, бойкий Дражко всё чаще заставлял смеяться до упаду или смущённо краснеть. Будто и не было никогда прошлой жизни, где Энгуль гонял сыновей окрестных бондов, по улицам разносился запах рыбы и соли, а Сёльви, друг Ингвара, при любой удобной возможности крутился неподалёку, старательно изображая, что делает это совершенно случайно.
На пятнадцатый день Дражко с отцом и братом, прихватив товарищей из дружины, отправились на охоту. Вернуться они должны были только через пару ночей.
Ингигерд до заката ходила сама не своя, руки будто не слушались, а на зов она откликалась через раз. Радислава, заметив это, решила подбодрить:
– Не волнуйся! Ничего с твоим суженым не станется. Зато отдохнёшь немного от молодецкой прыти, – хихикнула она, после чего испугано оглянулась – не услышала ли грозная свекровушка.
Девушка лишь кивнула в ответ. Беспокойство действительно охватило думы, но не по этому поводу.
Олаф обещал найти её, как только представится случай. И что-то подсказывало – он наступил.
Глава 22. Свобода?
К полуночи похолодало. Живко неудачно повернулся во сне и проснулся от боли в ребре. Боль прошла, а вот заснуть обратно не получалось. Громогласный храп Буревоя уже настолько приелся, что без него сон шёл неохотно. Да ещё эта мягкая постель… Он привык к жёсткой подкладке, в лучшем случае – к грубым шкурам. А то и на голой скамье лежать приходилось.
Но удобства – лишь небольшая досада. Всё остальное здесь казалось таким своим, милым сердцу, будто он родился и вырос на этой земле, под сенью грозной крепости, в окружении бравых мужей.