Во славу человечности!
Шрифт:
Аня устало откинулась на подушки.
— Семич, вы понимаете, насколько опасна Чарна? Она кропотливо создала условия для обвинения Альи в преступлении, потом совершила это преступление. Считайте! Смерть вожака — одна штука, как следствие — охота на жену с тремя малышами тоже на её совести. Дальше сгинувшие служанки. Сколько их было?
— Четверо.
— Записывайте тоже на её счёт! Теперь, услать слуг в армию — снова кладите груз смертей на её совесть. Чистеньким замковым оборотням не выжить среди солдатни и сражений. Ещё не забудем о лекаре, так удачно для неё натолкнувшимся
— Казнь отсрочили бы, но как только она родила, то наказания ей все равно было бы не миновать.
— Как знать! Если Гор взял власть в свои руки, то он не отдал бы мать на растерзание.
Семич подскочил, не в силах удержать эмоции и выползшие когти, принявшись нервно кромсать крышку сундука под настороженными взглядами Марьяши с Цией.
— Вы правы! Тысячу раз правы! Я теперь думаю о том, что беты не могли не почуять, что Алья в положении, но предпочли этого не замечать.
— Думаете, насчёт лекаря кто-то из бет подсуетился?
— Я уже ни в чём не уверен. Я корю себя за безразличие! Столько лет я упивался своими страданиями, переживал, что вынужден был стать палачом стаи, но достоин ли я вашего доброго взгляда, если даже не обеспокоился несправедливостью, творимой с женой старого вожака? Я сочувствовал юному Гору, но в глубине души был удовлетворён тем, что грязная оборотница оправдала все наихудшие опасения нашего общества, а потом получила по заслугам. А у неё зародились трое малышей! Благословение ночи!
— Семич, не переводите всё на себя, — Аня обеспокоенно смотрела на разошедшегося мужчину.
— Я был одним из толпы, которая с жадностью ждала, когда Алья оступится, чтобы с торжествующим воплем разорвать её.
— Прекратите! Вы не участвовали в охоте! — но он уже не слышал девушку.
— Всю свою жизнь я ждал, когда хоть кто-нибудь из этой толпы посмотрит на меня не как на палача, а как на оборотня! Сегодня ваши девушки увидели во мне мужчину… я испытал радость, удовольствие заполнило меня всего, но заслужил ли я подобное отношение? Ведь я — часть злой, не раздумывающей, беспощадной толпы!
— Семич, идите ко мне! Давайте-ка, устраивайтесь под бочок, а Данияра принесёт нам чего-нибудь вкусного и успокаивающего, а может, ещё пригласит девушек, которым вы понравились. Они расскажут вам, какой вы замечательный.
— Аня…
— Что, мой хороший?
— Я клянусь вам, что больше никогда не лишу никого жизни, не обдумав, заслужил ли он этого.
— Вы молодец, — поглаживая по спине прижавшегося к ней оборотня, утешающе ворковала Аня, показывая девчонкам глазами, чтобы пока не вмешивались. — Вы выполняли свой долг перед стаей, пока могли, но сейчас вы выросли из роли бездумной карающей дубинки. Попробуйте себя в роли защитника. Давайте восстановим справедливость, только не впадайте в крайности! — Ане показалось, что бета слишком горячий. — Семич, ну-ка посмотрите на меня, почему у вас звериные глаза?
— Я хочу вас, — как-то болезненно простонал он, а она с тревогой посмотрела на приготовившихся бить его Марьяшу с Цией, потом бросила
Сообразительная Ция кивнула и бросила вон: с Семичем справится только вожак.
— Вот так сразу? — Аня вложила в тон насмешливое удивление, не пытаясь остановить сжавшиеся на её бёдрах руки.
С бетой произошёл срыв, который она давно ожидала. Она для него сейчас не человек, не оборотень, а нечто светлое, которое он хочет поглотить. Он ещё держится за реальность, но осознания событий прошлого слишком потрясли его, и Семич вот-вот станет абсолютно неконтролируемым.
Звери не любят лишнюю жестокость, но вынуждены подчиняться человеческой половине, но когда и человеческая часть раздавлена какими-то страшными перипетиями, то открыта дорога безумию. Гор совершил ошибку, назначая своего друга на роль карателя, но, видимо, тогда иначе было нельзя.
Альфа ворвался в Анины покои ураганом и застал неприглядную картину: Семич дышал с трудом, при этом сжимая девушку всё крепче, не замечая, что гладит её, не убрав острые когти. Часть её рубашки была разорвана, на коже вспухали алые борозды. В этот миг Аня чуть не получила второго неконтролируемого оборотня.
Она с облегчением посмотрела на Гора и тихо произнесла:
— Он очень плох. Новости, которые он привёз мне, подкосили его.
Семич зарычал, ещё крепче сжимая её и начал водить носом возле её груди, спускаясь к животу, при этом немного разжимая объятия.
Гор только сделал шаг, чтобы выкинуть бету, но Аня остановила его:
— Вы не могли бы его как-то усыпить, только не дёргайте его, а то он правой рукой раздерёт мне весь бок.
Вожак прикрыл глаза и подавил волю беты. Семич подчинился удивительно легко, и Гор с сожалением смотрел на него, понимая, что его друг сломлен. Палач и здоровяк, гроза всех покорённых кланов давно и тщетно нуждался в помощи, а он только и делал, что посылал его карать.
В покои вбежали Данияра с девушками, которые совсем недавно кокетничали с Семичем.
— Ой, что это с ним? — заквохтали они, вытягивая шеи от любопытства.
— Альфа, вы не могли бы велеть отнести Семича в его покои, а девушки посидят с ним, покараулят его, а когда он очнётся, то отвлекут от мрачных мыслей.
— Да.
Марьяша шепталась с взволнованными девушками, поясняя, что за оборотень Семич, в чём его печаль и советуя, как ему помочь.
— Только следите за его глазами, — предупредила Аня, — как только они станут звериными, так тихо исчезайте и зовите на помощь вожака.
Пока Гор устраивал бету, Данияра помогла обработать королеве раны и переодеться.
— Что будем делать с Чарной? — тихо спросила она у Ани.
— Пока ничего. Она действует очень продуманно и нам нечего предъявить ей.
— Но она замешана в прошлых преступлениях, она вредит нам сейчас.
— Кто замешан в прошлом и вредит сейчас? — как хищная птица машет крыльями, так возбуждённый Гор раздувал ноздри, войдя в покои Ани.
Она обречённо вздохнула и велела:
— Данияра, смените бельё, а то запах Семича, похоже, будоражит альфу.