Во славу человечности!
Шрифт:
Кирам тоже убежал по делам. Ему пора было съездить проверить своих людей у построенной конюшни, но для этого надо уладить все дела в столице. На нём обеспечение охраны правительницы, наблюдение за порядком у лейнов в городе, дисциплина на стройке тоже на его попечении, да и сопутствующих забот набирается много.
Только беты в замке и Гор вдруг оказались не у дел. Вся активная жизнь крутилась возле человеческой королевы, а раз они её игнорируют, то вроде как пусть она сама крутится. Она крутится, а они сидят и поглядывают друг на друга.
— Гор, я это… — начал Семич и
Бета не знал, как сказать, что принимает под свою опеку порядка ста лейнов, которые поселятся у него и будут разводить каких-то ценных червяков, из которых делают ткань. Кто будет носить такую гадость, он не знал, но его подружки уверяли, что дело стоящее и выгодное. Ему не жалко, даже интересно, но стыдно было признаться, чем займутся лейны у него на землях, вот он и молчал. Сейчас, когда Гор в ссоре с Анной, да ещё такой серьёзной, иметь тайну могло оказаться чревато, приходилось признаваться.
Бриз показал, что его тошнит, Клетч закатил глаза, показывая этим, что Семич пал ниже некуда со своими гусеницами-червяками, а Черен смотрел с подозрением: всё же не так давно у Семича был срыв, и кто знает, как это отразилось на его мозговой деятельности.
— Так, значит, это твои коконы гусениц заполонили самый лучший мой подвал? — возмутился Гор, вырвавшись из терзающей его тоски.
Ему Мина весь мозг проела, какую гадость они хранят у себя. Лейнки пытались объяснить, что это ценность, но как только оборотни слышат о том, что гусениц специально кормят, так убегают не дослушав. Семич не знал, его там коконы или нет, но на всякий случай кивнул, чтобы не досталось Анне.
— Фу, буду рад, если ты их заберёшь как можно скорее.
Семич снова кивнул.
Все сидели, нахмурившись, и наконец, Клетч заговорил о волнующем:
— Альфа, это же как сход лавины: стоит одному клану принести ей присягу, как ринутся и другие.
— Мы справимся со всеми, — поморщился Черен.
— А с ней? Никто не подбирался так близко к альфе, как она! — высказал наболевшее Бриз.
— Все устали, всем нужна передышка и единые для всех законы. Вожаки понимают, что она одна ничего не может изменить, — решил высказаться Семич, — мы с самого начала рассматривали такой вариант, что проведём реформы, представляя её как символ перемен. Это сдержало бы буйные головы и обеспечило бы нам содействие на местах. Что вас удивляет, если до этого додумались другие? Простой народ может верить в чудеса, что она помашет ручками — и всё будет отлично; но знать понимает, что всё намного сложнее и предпринимает шаги, исходя из своих сведений и разумений, не дождавшись шагов от нас.
— Твоё отношение к ней всем известно, — зло отреагировал Бриз, — а если она альфу траванёт и объявит себя правительницей?
— Хватит! — Гор стукнул по столу. — Я запрещаю вам сомневаться в моей невесте.
— Но если она предала… хорошо, не сейчас, но она уступит… — не отступал Бриз.
— Это касается только нас с ней.
Он поднялся и вышел, а Бриз остался. Он посмотрел на других бет. Семич встанет на сторону человечки. Клетч беспокоится за стаю и хочет, чтобы всё скорее
Черен посмотрел на Бриза и предупредил:
— Если хочешь, бросай вызов Гору, а если кишка тонка, то сиди не рыпайся!
— Я никогда не брошу вызов альфе, но он слишком доверчив и мягок с женщинами, — процедил Бриз.
— Человечка нам нужна. Запомни это, — жёстко произнёс Черен — и холодок пробежал по спине Бриза. Он не уступает по силе Черену, но тот так хитёр и коварен, что до поединка дело даже не дойдёт: обвинит в измене — и объявит охоту.
Все разошлись.
Аня собралась уезжать по делам, но, уже садясь в бричку, передумала и, развернувшись, вернулась в замок. Она дошла до кабинета Гора и постучала, прежде чем войти.
— Гор, так не может больше продолжаться! — она почти выкрикнула, как только за ней закрылась дверь.
Эти два дня дались ей нелегко, как и ему. Он старался быть принципиальным, отталкивал от себя Аню, зная, что сдастся ей. Невозможно любить сильнее, чем он, но во что он превратится, если позволит действовать ей за своей спиной или другие решат, что это возможно? Он поднял на неё усталые глаза и усмехнулся. Аня подошла к нему:
— Ты мучаешь себя и меня! Почему ты не даёшь мне всё объяснить?
— Разве могут слова исправить то, что я видел и слышал?
Она всплеснула руками:
— Ты видел, что медведи подошли ко мне и слышал, что они предложили, и я, между прочим, была возмущена их предложением! Да, возражала не столь активно, как могла бы, но ты не стал дожидаться развития событий, чего очень жаль! А теперь подозреваешь меня в плетении заговора за своей спиной!
— Аня, ты не понимаешь, что этого достаточно, чтобы казнить тебя?
— Но… — она хотела ещё раз возразить, что вела себя достойно, но задумалась. От того, что на неё сделали ставку беры, для неё ничего не меняется, но история Земли сразу же ей подсказала, как уничтожали даже детей, если их могли впоследствии использовать в борьбе за власть и осеклась.
— Я поняла, ты думаешь, что я начинаю играть слишком важную роль в твоём государстве, а ты мне не доверяешь.
Он поднял на неё взгляд, полный боли и отчаяния:
— Анна, меня столько раз предавали! Нет ничего больнее предательства, ты ведь это познала?
— Да, познала.
Он поднялся и крепко обнял, для верности прижимая её голову рукой к своей груди.
— Я люблю тебя! Ты моё наваждение, не мыслю жизни без тебя, — Аня чувствовала, как у него по-сумасшедшему бьётся сердце, — Ты — моя пара, выбранная сердцем и разумом, ты мой свет, моя жизнь. Сможешь ли ты любить меня так, как я тебя?
— Я люблю тебя, Гор, я не вижу других, кроме тебя, нуждаюсь в твоём ласковом взгляде, жду твоей нечаянной ласки, мечтаю, чтобы ты принял меня такой, какая я есть, и боюсь разочаровать тебя.
Он резко выдохнул, но свободы Ане не дал, и тогда она обняла его за талию, чтобы не только она была в плену, но и он.
— Но ты боишься меня, Аня, не доверяешь мне, это так?
Она замялась, но вынуждена была признать, что даже сейчас ждёт от него всего чего угодно, вплоть до того, что он свернёт ей шею.