Во славу человечности!
Шрифт:
— Да, любовь моя, но зачем тебе вообще выступать перед Советом? Я всё подпишу и так! Тебе не надо там быть.
— Но если лейны, поселившиеся здесь, станут частью стаи, должен же кто-то представлять их интересы здесь?
— Мы поручим это Семичу. Ты же ему доверяешь?
Аня даже ссутулилась, поняв, что Гор замотался и ещё не думал о том, что она потребует для лейнов. Неужели он так и не понял, что от неё ждать?
Он думает, что всё будет как всегда, с некоторыми уступками и одолжениями? Вроде восхищается, прислушивается, но вот
— Да, ваше величество, я доверяю Семичу, но если вы не хотите видеть меня в совете, то я найду человека, который с этой ношей справится.
— Анна, ну зачем ты так? Хочешь сама — значит, будешь сама, — ласково ухватив край ушка губами, он потянул за него и жарко выдохнул.
— Нет, может ты прав, не стоит мне за всё хвататься. Действительно, пусть лейнов представляет кто-то другой. Тут как ни крути, но от нас получается всего один голос.
— Нет, радость моя, на Совете голосовать могут только волки, но твой голос всегда будет самым влиятельным без совета.
Они уже дошли до дверей спальни, но Аня уже не спешила входить.
— Я… — начала она, пытаясь построить фразу не обидно, но тем не менее дающую понять, что междусобойчика в решении важных вопросов не будет! Сейчас она любимая и старшая жена, а через пятьдесят лет — ведьма треклятая, и что делать всем лейнам, оставшимся здесь? На что им полагаться? На закон или на настроение вожака? Так не пойдёт! Но язык словно присох и не желал произносить отказ. В пору было всё проклинать, но тут пришло спасение.
— Альфа, привели бера, он избран новым вожаком. Ему нужно получить печать и разрешение на деятельность от имени Чёрных. Ещё он хочет сразу же забрать помощь, обещанную клану, — доложил Черен.
— Это не может подождать?
— Ну-у, ему же надо успеть вернуться к себе и снова сюда приехать, уже на Совет, — бета пожал плечами, как бы говоря: тебе решать, но вопрос с медведями непростой и хватит уже их дразнить.
Гор хотел поцеловать Аню и шепнуть ей, что они встретятся ночью, но она сама поцеловала его и шепнула:
— Все прежние договорённости в силе. У нас ещё много нерешённых проблем, ваше величество.
Он смотрел на удаляющуюся фигурку — и не понимал, как она выскользнула у него из рук? Он мгновенно догнал её и преградил ей дорогу в покои.
— Почему? Аня, что не так? Что тебя останавливает?
— Если после Совета ты повторишь своё предложение, то я тотчас соглашусь.
— Ты издеваешься, ты не можешь так со мной поступить! — он угрожающе склонился над ней.
Аня отступила и опустила голову.
— Прости, не хотел тебя пугать, но Анюта, пушистик, ты же была согласна?
Аня улыбнулась ласковому прозвищу — так называют малышей-оборотней.
— До Совета
— Не нравится?
— Да, я живу здесь только потому, что хочу видеть тебя как можно чаще, но это не дом, это казарма!
— Я помню, ты говорила, но…
— Всё после Совета, — как можно мягче повторила она и громко добавила: — Я приду к вам вскоре обсудить вопросы, касающиеся лейнов. Уверена, мы мыслим по-разному и желательно заранее прийти к согласию.
— Да, королева, как пожелаете, — буркнул Гор и, развернувшись, направился к кабинету.
Каждый его шаг выражал обиду и непонимание. Он злился, негодовал, досадовал и хотел вернуться, чтобы вытрясти из неё все секретики, недомолвки, сомнения и строящиеся в её прелестной головке планы. Он же видит, что её что-то тревожит, что она ищет выход и не находит. Он усилил охрану, выспрашивает её о новостях из долины, но никак не может нащупать проблему. А если всё-таки взять и по-другому поспрашивать её?
На миг представил её лежащей у себя в постели. Она выгнулась от удовольствия и жадным взглядом смотрит на него, прося его ласки, а он не торопится, тянет. Он ждёт её признаний, ему надо знать, что она задумала, чем живёт, что ею движет. Она должна быть открыта для него, никаких тайн, никаких укромных уголков в сердце, он хочет всё заполнить собою.
Он сбился с шага и оглянулся. Аня смотрела ему вслед — и в её глазах была нескончаемая тоска и боль. Он сделал шаг по направлению к ней:
— Аня…
Но она замотала головой, показывая, что не ждёт его, закусила губу и бросилась в комнату.
«Глупая девчонка! Я же всё приму от тебя, чего ты боишься?»
«Зачем ты оглянулся? Зачем?! Ты своей любовью рвёшь мне сердце, но ты не готов услышать мои требования! А я не могу ждать! Ради нас не могу пустить всё на самотёк, ведь точка невозврата уже близка! Господи, Светила и иные духи, что мне делать? Я боюсь совершить непоправимое!
Нельзя молчать о том, что собираюсь устроить на Совете — и нельзя предупреждать! Он не пустит, он понимает, что знать не простит меня! Но она не отступится, будет настаивать, и он, ради неё, возьмётся всё менять сам, но тогда знать ополчится на него!
Этого нельзя допускать. Ей легче, от неё всего ждут, она другая, но он — свой, и в самом начале пути он должен остаться в тени, выждать, чтобы после всех волнений возглавить обновлённую стаю и уверенно вести вперёд!»
Потребовалось время, чтобы успокоиться, но вскоре Аня вышла из замка, чтобы встретиться с новым вожаком беров. Это был непростой, вымученный шаг, учитывая, что при встрече с ней погиб предыдущий. Она не сомневалась, что медведи обвинят её в случившемся, но необходимо воспользоваться ситуацией и хотя бы посмотреть, кто нынче у них доверенное и уважаемое лицо-морда.