Во власти бури
Шрифт:
— Тогда почему ты молчал об этом до сегодняшнего дня? Ведь это важно, правда? Разве можно скрывать по-настоящему важное от того, кого любишь?
— В том-то и дело, Ариадна. Для тебя это важно, важнее некуда, а для меня нет; именно потому я тебе ничего не рассказывал. — Он медленно убрал руку, поймал длинный медно-рыжий локон и пропустил его между пальцев, еще и еще раз. — Если бы я это сделал и между нами все пришло к тому, к чему пришло сейчас, я не мог бы избавиться от чувства, что любят не меня, а лорда Mapдена, внука маркиза. Что леди
С минуту девушка просто смотрела на него. Щеки ее разгорелись, глаза засверкали негодованием.
— С чего ты взял, что моя жизнь, мои мысли и чувства зависят от нелепых предубеждений?
— Ты не замечаешь, как часто свысока отзываешься о тех, кто ниже тебя по положению. Для тебя они «простонародье».
Человек без родословной для тебя никто, даже животное должно быть породистым, иначе оно не стоит внимания. Разве на так ты думаешь о Громе или Штурвале?
— Допустим! Но речь не об этом. С трудом верится, что ты и в самом деле лорд Марден. Чего ради в таком случае ты стал ветеринаром?
— Чтобы заработать себе на жизнь.
— Ха-ха-ха! — гневно произнесла девушка. — Аристократ не замарает рук работой, даже если будет умирать с голоду. И уж конечно, он не изберет себе ремесло, на которое смотрят с презрением люди с голубой кровью.
В душе она изнемогала от стыда, поскольку слова Колина попали в цель и глубоко задели ее. Чтобы скрыть это, она вскочила и начала поспешно одеваться.
— Вот, значит, как ты на самом деле относишься к моему занятию. А я думал, это благородное ремесло. Ты сама так говорила, и не раз. Должно быть, я ослышался.
— Говорила! Потому что люблю животных! Это мнение не мое, а большинства людей светских. — Застегнув рубашку, Ариадна рывком высвободила волосы из-под воротника. — И не говори, что не знаешь этого!
— Теперь знаю. Как мило с вашей стороны просветить меня, миледи.
— Какой убийственный сарказм! Я хочу слышать ответ на вопрос!
— На вопрос?
— Ну да, на вопрос! — закричала Ариадна, распаляя себя. — Как вышло, что из лорда Мардена ты превратился в простого ветеринара?
Несколько картин, одна другой неприятнее, сменилось в сознании Колина. Кораблекрушение. Трибунал.
Газетная травля. Он заставил себя улыбнуться.
— Я бы не назвал это превращением, потому что как был лордом Марденом, так и остался. Одно другому не мешает.
— А что подумают люди, тебе все равно!
— Полностью и абсолютно. К тому же мне пришлось зарабатывать на жизнь после…
— Ну? Говори!
После кораблекрушения.
— После чего, Колин?
После разжалования.
— Не важно, — коротко ответил он, стараясь придать лицу бесстрастное выражение.
— Ну вот, ты опять за свое! — угрюмо сказала Ариадна, натягивая бриджи. — Ты и твои тайны! Мне никогда не понять тебя, Колин, никогда не разобраться в тебе. Только что все между нами было как нельзя лучше, мы смеялись,
— Ошибаешься. Я могу сказать и такое, что все разом изменится.
— Ну конечно! Ужасный, кошмарный, убийственный секрет! Что ж, давай проверим, кто прав. Есть шанс исповедаться, доктор, облегчить душу раз и навсегда, посвятить меня в жуткую тайну своего прошлого. Говори же!
Теперь Колин с минуту смотрел на Ариадну. Губы ее приоткрылись… потом плотно сомкнулись, и он отвел взгляд.
— Не могу.
Он поднялся, подхватил с травы рубашку и, в свою очередь, начал одеваться. Ариадна следила за ним, не зная, что делать дальше. Лицо Колина потемнело, он не поднимал глаз, и она ощутила его душевную боль как свою. Когда он натягивал брюки, девушка впервые разглядела шрамы у него на ноге. Их было множество, один глубже другого.
Страшно было подумать, как выглядела сама рана.
— Колин…
Он со вздохом повернулся. Ариадна была почти уверена, что увидит в его глазах смущение, возможно, стыд, но там были лишь тоска, вызов и уязвленная гордость.
— Колин…
— Ариадна…
Оба запнулись, потом хором воскликнули:
— ..прости!
Девушка молча бросилась к нему. Он раскрыл ей объятия тоже в молчании. И так они стояли, не произнося ни слова, лишь тесно обвивая друг друга руками. Ариадна ждала, но исповеди так и не последовало. Сочувствие и понимание постепенно переросли в сострадание и сильнейшую потребность выяснить наконец, что так гнетет Колина.
— Послушай, — начала она.
Больше ничего сказать не удалось. Раздался шум, стук копыт, и из-под деревьев появился Шареб. На ходу он делал странные скачки в стороны, отчаянно размахивал хвостом и крутил головой. Глаза его буквально вылезали из орбит, белки дико сверкали.
При виде людей он издал странный полузадушенный крик, даже отдаленно не похожий на ржание, и метнулся в их сторону. Ариадне не нужно было долго приглядываться, чтобы понять, что с лошадью что-то случилось. Холодок прошел у нее по спине. Случилось что-то ужасное!
— Шареб!
Она бросилась вперед, по обыкновению протягивая руки.
Жеребец на полном ходу затормозил, но совсем не так ловко, как делал это всегда. По сути он столкнулся с хозяйкой, так, что у нее клацнули зубы и оба плечевых сустава едва не были вывихнуты. Боль полоснула едва закрывшуюся рану.
Отброшенная назад, Ариадна свалилась бы ничком к ногам Шареба, если бы ее не поддержала рука Колина. Другой рукой ветеринар сделал рывок, пытаясь вцепиться в гриву, Жеребец издал тот же странный крик и оскалил зубы.