Во власти бури

Хармон Данелла

Максвелл с учтивым поклоном попрощался с ней, вышел и запер дверь. Отойдя на почтительное расстояние, он поманил одного из подручных.

— Убери его подальше от дома и выстрелом в голову прикончи. Потом закопай. Пока дело не будет сделано, не смей появляться мне на глаза. Все ясно?

— Будет исполнено, милорд.

Оставшись одна, Ариадна убедилась, что дверь снова заперта, и, разрыдавшись, бросилась ничком на постель. Она не обратила внимания на отдаленный выстрел в ночи. Не знала она и того, что Доил явился к своему господину испачканный землей и отрапортовал, что дело сделано. Граф удовлетворенно кивнул

и приказал ему поскорее переодеться. Сам он уселся за утренний кофе и раскрыл газету. Жизнь показалась ему лучше некуда. Соперник уничтожен, а самая быстрая лошадь стоит у него на конюшне.

Будущее представлялось ему в радужных красках. Никто уже не мог помешать осуществлению его далеко идущих планов: ни отец малышки Ариадны, ни ее бесхребетный братец, ни ее любовник. Никто и ничто не стояло больше между ним и богатством.

Тристан, молодой граф Уэйбурн, был тоже весьма доволен собой. Он не только разработал великолепный, хоть и авантюрный, план, но и сумел заинтересовать Максвелла настолько, что тот с этим планом согласился. Все это он проделал так, что негодяй ничего не заподозрил. Слегка запоздавшее желание быть достойным отцовской гордости и страх за сестру помогли ему совершить чудо. Это было нелегко, и к концу разговора он был весь на нервах, но тут, на счастье, явился дворецкий с каким-то делом и встреча завершилась раньше, чем нервы Тристана сдали окончательно. Когда он шел к двери, то весь дрожал от облегчения… и страха, потому что любая мелочь, любая оплошность могла оказаться роковой.

Шареб-эр-рех.

Спускаясь по ступеням особняка, молодой человек заново переживал в памяти разговор с Максвеллом.

— О чем речь, милорд? Я не понимаю! Ариадна решила сдержать слово? То есть выйти за вас? Но… тогда, как теперешний граф Уэйбурн, я против! Я прекрасно знаю, что отец желал расторгнуть помолвку, значит, так тому и быть! Я хочу видеть сестру и потребовать ее к ответу!

— Сядь, Тристан, и успокойся.

— Не сяду! Желаю видеть сестру — и точка!

— Ариадна сейчас не может спуститься. Она едва жива после всех треволнений. Я даже не стал просить ее отужинать со мной и распорядился послать еду в комнату. Будь же благоразумен, Тристан. Ваше воссоединение подождет до утра.

Молодой человек нахмурился и сделал вид, что колеблется. Черные глаза Максвелла, как обычно, были непроницаемы. Наконец Тристан уселся и в два глотка осушил свой стакан с портвейном. Стакан он поставил на стол с таким стуком, что драгоценный хрусталь разлетелся вдребезги.

— Ах, ах! — холодно произнес Максвелл. — О времена, о нравы! Куда катится мир, если даже светская молодежь не обучена хорошему поведению в гостях?

— Как остроумно! — фыркнул Тристан, подогревая в себе ярость, в которой черпал силы. — Ты, конечно, стараешься отвлечь меня от сути дела, вывести из себя. Но этот номер не пройдет! Ни сейчас, ни в будущем я не намерен трястись от страха перед тобой! За два часа до смерти отца я говорил с ним и знаю, что он послал тебе письмо, в котором разрывал помолвку. С тех пор как он узнал, что ты за птица, и речи не могло идти о браке!

— Тристан, Тристан!.. — снисходительно покачал головой граф.

— И надо же такому случиться, что вскоре после отправки письма на конюшне Уэйбурн-Хауса случился пожар!

— Действительно,

надо же! — с улыбкой согласился Максвелл.

— Очень похоже на поджог из мести, — храбро продол" жал Тристан, чувствуя, что ступает на тонкий лед.

— В глазах закона, однако, слово «пожар» имеет мало веса, — возразил Максвелл, разглядывая тлеющий кончик сигары.

— По крайней мере ты не женишься на моей сестре — и то славно!

— Отчего же? Женюсь. Не вижу к тому никакого препятствия. Дело в том, дорогой Тристан, что я не получал письма насчет разрыва помолвки и знаю о нем лишь с твоих слов.

— Я буду повсюду кричать, что письмо было! Ариадна тоже, когда узнает правду. Желаю немедленно видеть ее!

— Меня заботит, правда, ветеринар, — не слушая его, продолжал Максвелл. — Очень некстати твоя сестра увлеклась белокурым красавчиком, своим случайным попутчиком. Они прибыли сюда в таком виде, будто по ночам валялись в хлеву! Если в обществе станут известны похождения Ариадны по дороге в Норфолк, разразится ужасный скандал. Подумать только — всю дорогу проделала с мужчиной, да еще печально известным тем, что пять лет назад его отдали под трибунал и с позором выгнали с флота!

Новость застала Тристана врасплох. Он и раньше считал сестру легкомысленной, но не до такой же степени! Увлечься ветеринаром, к тому же зная его неделю!

— У меня мало времени. Ты все сказал, Тристан?

Молодой человек сумел-таки собраться с силами для решающего шага. Первоначально он собирался накалить обстановку, потом неожиданно сделать выпад, застать Максвелла врасплох и добиться своего. Однако только распалился сам.

Оставалось надеяться на азарт противника.

— Ты игрок по натуре, Клив, — начал он и умолк.

Выбрав охотничий журнал на столе, он с минуту листал его, а когда решил, что пауза выдержана, продолжал, не поднимая глаз от какой-то гравюры:

— У меня интересное предложение. Азартный человек ухватится за него без колебаний.

Уголком глаза он заметил, что черная бровь собеседника слегка приподнялась. Насколько он знал Максвелла, это был, несомненно, признак живого интереса.

— Черный Патрик непобедим, не так ли? Он выдержал уже тридцать пять забегов и каждый раз приходил к финишу первым.

— Чего ради ты повторяешь общеизвестные факты?

— По завещанию Шареб-эр-рех перешел ко мне после смерти отца. Ты вынужден будешь вернуть его.

На это Максвелл ничего не сказал, не сводя с Тристана бесстрастного взгляда.

— Так вот, Шареб, по утверждению отца, — самая быстрая лошадь в мире.

— Это всего лишь бездоказательное утверждение, поскольку Шареб не участвовал ни в одном забеге.

— О том и речь. Насколько я тебя знаю, женишься ты на Ариадне или нет. Газель ты не вернешь.

— Разумеется, нет. Я намерен случить ее с Черным Патриком и, быть может, основать новую породу.

— Вот именно, может быть. Предлагаю вариант получше. Устроим забег между Черным Патриком и Шареб-эр-рехом.

— Не вижу связи.

— Если твоя лошадь победит, Шареб твой! Ты сможешь заняться разведением «норфолкских чистокровных»!

Насмешливая улыбка исчезла с лица графа. Теперь он смотрел на Тристана пристальным, оценивающим взглядом, и с чем-то вроде испуганного торжества молодой человек понял, что его кредитор попался на удочку.