Во власти бури
Шрифт:
Она не пыталась подыскать слова утешения. Нужно было не утешать, а разобраться раз и навсегда.
— Послушай, ты не первый, чьи добрые намерения не увенчались успехом. Что же, выходит, человек должен рассчитывать каждый свой шаг и, если риск хоть немного превышает разумный, просто отступать? Что же тогда будет с миром, Колин? В моих глазах ты был полностью прав, когда бросился на помощь гибнущим людям, и я люблю тебя за это ничуть не меньше!
— Ветер был слишком силен тогда, — в задумчивости произнес он, разглядывая травинку. — Адмирал Грэм жестами приказывал мне уйти, это видели все младшие офицеры, потому что не один
Девушка молча прилегла щекой на свою руку у него на плече. Что тут можно было сказать?
— Глубоко в душе я тоже знал, что фрегат обречен. И все же шанс был! Я приказал приготовить буксирный канат… — Воспоминания омрачили лицо Колина, глаза его были полуприкрыты, брови сдвинуты. — Матросам удалось зацепить «кошкой» за поручни, но ветер был слишком, слишком силен…
Недолгое молчание тяжело повисло между ними.
— Что я могу еще сказать? Буксирный канат лопнул.
Просто лопнул, черт его возьми, как обычный трос! От этого корабли разбросало в стороны. Фрегат сразу сел на рифы и пошел ко дну в считанные минуты, мой корабль вскоре последовал за ним, поскольку не удалось сразу справиться с управлением. Части экипажа удалось спастись, но многие погибли. Если бы я подчинился приказу, многие остались бы в живых. — Тяжелый вздох приподнял грудь Колина, и он обратил к Ариадне печальный взгляд, в котором было что-то вроде вызова. — Если бы я мог заново прожить свою жизнь, Ариадна, я поступил бы точно так же.
Она молча накрыла его руку своей. Колин отвернулся.
— Я бы ни за что не оставил адмирала на произвол судьбы…
— Но он потом оставил тебя! — воскликнула девушка, чувствуя внезапную ненависть к человеку, который впоследствии и не подумал ответить добром на добро и спасти карьеру Колина.
— Ты ошибаешься, Ариадна. Сэру Грэму покровительствовал сам адмирал Нельсон, пока был жив. Это был благородный человек большого ума. Вопреки тому что я нарушил его приказ, он был на моей стороне во время трибунала. Если кто и был способен спасти мою карьеру, так только он. Видит Бог, он сделал все что мог! — Колин наконец отбросил травинку и мрачно обвел взглядом сеновал, словно только теперь вспомнил, где находится. — Но что бы он ни говорил, какие бы доводы ни приводил в мою защиту, это не могло пробить упрямство высшего командования. Факт оставался фактом: капитан нарушил приказ и этим погубил лучший корабль королевского флота. Не просто один из них, а флагман!
— О, Колин!
— Одним словом, приговор был вынесен, и впоследствии мне оставалось только круто изменить свою жизнь.
Надо было на что-то жить, а я из гордости не пожелал просить поддержки у отца. Довольно было и того, что я опозорил его имя. Я перебрался в Лондон, еще не зная того, чем займусь. Однажды я увидел, как кэбмен бьет свою лошадь — старого мерина вроде Грома, — и вмешался, а потом выкупил старика Нэда. В тот день я понял… понял свое предназначение, если можно так сказать.
Животные и раньше доверяли мне, поэтому показалось естественным сделать для них все, что удастся. Возможно, спасая их жизни, я тем самым пытался возместить те, что прервались
— Ты спас многих?
— Да. И еще больше выздоровело благодаря мне. И я нисколько не стыжусь избранного ремесла, Ариадна. — Он помолчал. — Ну вот, теперь ты и в самом деле все знаешь.
Знаешь, что я не мог сделать тебе предложение до тех пор, пока все не расскажу. Но я боялся, Ариадна! Боялся, что ты отвергнешь меня и, что еще хуже, пожалеешь!
— Я люблю тебя, Колин.
— А как насчет будущего? Ведь брак с ветеринаром навсегда закроет тебе дорогу в высшее общество, не говоря уже о том, что ветеринар этот — и сам изгой. Я никогда не смогу обеспечить тебе роскошную жизнь, такие вот наряды и все остальное…
— Колин!
Он запнулся и вопросительно посмотрел на нее.
— Наряды! Боже мой, о чем ты говоришь! Ты думаешь, что наряды и в самом деле так важны? Что меня волнует мнение людей, которые способны повернуться ко мне спиной только за то, что я связала жизнь с тем, кого люблю?
Что меня прельщают деньги — хотя, видит Бог, у меня их достаточно, чтобы разодеть в шелка и бархаты половину Англии! Все это кажется таким далеким, таким нестоящим теперь, после единственного и самого важного приключения в моей жизни. Я многому научилась, Колин. Это были самые счастливые дни. Поля, рощи, ветер в лицо, пение птиц по утрам, восход и закат — я знаю теперь, что ценю это больше, чем глупую суету напыщенных и пустоголовых людей из общества. У меня есть ты, я люблю тебя, и мне совершенно все равно, ветеринар ты или маркиз!
С этими словами Ариадна взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы. Длинные черные ресницы опустились на загорелые щеки, и на миг это зрелище заставило ее забыть обо всем, но потом она вновь отдалась поцелую.
Колин ответил, сначала нерешительно, потом со все большей жадностью и нетерпением. Постепенно пришло осознание, что ничего не потеряно, что Ариадна по-прежнему с ним, в его объятиях… что, может быть, теперь все будет лучше, гораздо лучше, чем прежде. Рука сама собой скользнула под пышный подол платья, чтобы коснуться горячей кожи ее бедра.
Ариадна зарылась пальцами в его шелковистые волосы.
Девушка опустила руку и медленно откинулась на спину.
Сено тихонько зашуршало, отдавая свой густой аромат — запах лета и солнца.
— Я хочу, чтобы ты любил меня, Колин…
— Значит ли это, что я не отвергнут? — улыбнулся он.
— Наивный глупец! — прошептала Ариадна.
Колин прилег рядом, и она зарылась лицом в его черные, как полночь, волосы. Улыбка Колина стала шире. Он уже готов был отпустить насмешливое замечание насчет внимания, которым брюнеты пользуются у женщин, но тут от дверей послышался громкий кашель. Оба затихли, прислушиваясь. Пару минут спустя приблизились энергичные шаги.
— Что будем делать? — спросила Ариадна.
Колин зажал ей рот поцелуем, и она забыла, о чем спросила, ощущая лишь движение его руки вдоль спины и бедра. Потом подол платья пополз вверх. Сухая травинка уколола колено, и девушка едва удержалась от возгласа.
— Хороший сегодня день, милорд!
Ариадна пошевелилась, зашуршав сеном. Колин рывком подвинул ее на себя. Все стихло.
— Да, неплохой, — последовал ответ Тристана.
— Его милость граф велел как следует размять Черного Патрика. Да. Вот за этим я здесь. Оно ведь как? Если лошадь застоится, что с нее взять?