Во власти его величества
Шрифт:
— О том, что нельзя убивать всех, кого тебе захочется! О том, что ты мне наврал! И о том, что ты просто физически не сможешь убивать всех, кто представляет для меня опасность.
Раздражённый Верховный в ответ посмотрел так, что сразу стало понятно: сможет. И, кажется, даже охотно убьёт. Пришлось срочно исправлять:
— Хорошо, ты просто морально не сможешь их всех убивать.
Взгляд его, в принципе, не поменялся. Понятно, некоторые у нас ещё и в край бессовестные!
Раздражённо вздохнув, я просто отвернулась к окну, в которое недавно сам эор смотрел,
— Снежинка, — Аяр тоже вздохнул, только как-то сильно устало и малость укоризненно, — я тебе не врал. Я не нарушал данного тебе обещания: я не убил Совет за твоё оскорбление, твой испуг и твоё соблазнение. Их пришлось устранить за измену своему правителю и государству в целом. Не знаю, станет тебе от этого легче или нет, но только после покушений на тебя я стал рыть под Совет. И знаешь, много интересного нашел. Если коротко, то там конкретное злоупотребление властью идёт. Я раньше и внимание не обращал, хотя надо было, так бы уже давно от них избавился.
Это всё было, конечно, ужасно, просто кошмарно, но всё же:
— Убивать зачем было? — Упрямо спросила, не поворачивая головы.
Потому что действительно не могла этого понять. Уволить, сократить, понизить, да хоть отослать прочь, но не убивать!
— Снежинка, — тихо позвал Аяр и коснулся моей руки.
И внутри меня что-то сломалось.
Я дёрнулась и отскочила в сторону, больно ударившись бедром об угол стола, но даже не заметив этого. Сделала ещё один быстрый шаг назад, шарахнувшись от дёрнувшегося ко мне эора, заставляя его остановиться и медленно отступить, глядя на меня с такой болью, что у меня просто разрывалось сердце.
Но проблема в том, что рвалось оно не только от его взгляда.
— Жизнь, Аяр, это самая великая ценность, что у нас есть. Она — единственное, ради чего на самом деле стоит бороться. Жизнь — то, что не принадлежит никому из нас, и мы не имеем никакого права забирать её у других.
Я очень надеялась, что он меня хотя бы услышал, не говоря уже о «понял» и «принял к сведению». Просто услышал.
Аяр… кажется, он меня не просто услышал. Он в этот момент смотрел на меня едва ли не как на бога — с восторгом, обожанием и лёгким страхом, что я могу исчезнуть. Честное слово, мне под его взглядом неуютно стало, особенно, когда он неожиданно хрипло выдохнул:
— А я уже говорил, что люблю тебя?
Часть 40
Я как стояла, так чуть и не упала от неожиданности. Хотела на стол облокотиться, но мимо столешницы рукой попала и практически упала, да только кто же мне позволил? Аяр оказался рядом пугающе быстро, подхватил меня и не дал упасть, но и ограничиваться на этом не стал, оторвал от пола, взяв себе на руки, и крепко, но осторожно прижал к себе.
— Видимо, не говорил, — задумчиво проговорил он, неся меня к постели, — Снежинка, я тебя люблю.
Боже, где воздух? Почему мне нечем дышать? Горло сжалось болезненным спазмом, сердце заколотилось, как сильно нездоровое, а перед глазами зароились чёрные точки.
«Я
«Я тебя люблю» — простучала кровь в венах.
«Я тебя люблю» — прошептали мурашки на коже.
Вы никогда не задумывались, возможно ли умереть от счастья? Я собиралась сделать именно это.
— Аяр, — голос оказался хриплым, а говорить с прилипшим к горлу языком было довольно затруднительно.
— Молчи, Снежинка, и слушай меня. — Не дал он мне ничего сказать, осторожно посадил на кровать, а сам остался сидеть на корточках передо мной, поглаживая болящее бедро и снизу вверх заглядывая мне в глаза. — Тебе не нужно ничего отвечать, хорошо? Просто знай, что я люблю тебя. И только ради тебя я обещаю постараться больше никого не убивать… без острой на то необходимости. А ты в ответ тоже мне кое-что пообещай: никуда не влезай. Если что-то происходит, просто скажи мне, я сам во всём разберусь. Не нужно чувствовать вину за то, что сделал я. И уж точно не нужно совершать всякие глупости, такие, например, как поход к магам Смерти. Мы друг друга поняли?
Я понимала едва ли через слово, но всё равно охотно закивала. Аяр улыбнулся, заставляя меня улыбнуться ему в ответ, и продолжил:
— Я очень недоволен тем, что ты вылечила наших врагов, но в то же время я очень рад, что ты это сделала. Не потому, что мне хочется с ними воевать, а потому, что ты оказалась очень доброй и сострадательной, и не смогла оставить их в беде. Не знаю, понимаешь ли ты, насколько это важные качества и во сколько раз сильнее они делают к тебе мою любовь.
Не уверена, что в этот момент я могла ответить ему что-то разумное или хотя бы внятное. У меня от переизбытка чувств сердце то бешено колотилось, то замирало, сжимаясь само и заставляя сжаться все органы. Это было… невероятно. Просто невероятно настолько, что мне дышать было сложно.
Мне никто в любви не признавался, а даже если бы и признавался, то, я уверена, это и вполовину не было бы так прекрасно и чувственно. Потому что Аяр говорил искренне, то, о чём думал, не сводя с меня серьёзного взгляда.
— Аяр, — прошептала я, смаргивая набежавшие на глаза слёзы.
— Я же сказал, Снежинка, — вновь не дал он мне договорить, улыбнувшись, — не нужно отвечать.
А потом ловко поднялся на ноги, протягивая мне руку и вновь лишая возможности сказать ему то, о чём мне так сильно хотелось ему сообщить. Машинально, даже не задумываясь, я вложила дрожащие пальчики в его широкую тёплую ладонь и позволила ему поднять меня на ноги.
— Ты себя контролируешь? — Вроде бы и насмешливо спросил он, но взгляд его был серьёзен.
Сглотнув, честно призналась:
— У меня мысли разбегаются и дышать трудно.
Улыбка Аяра стала просто запредельно счастливой, с ней на губах он ласково и уточнил:
— Я имел ввиду магию, Снежинка, но твой ответ мне безумно нравится.
Я бы смутилась…если бы физически могла. А так, говорю же, мне даже думать было сложно и к эору тянуло необъяснимо сильно, но я всё же нашла в себе силы ответить: