Во власти его величества
Шрифт:
Лия рядом со мной зажала рот ладонями, глуша крик ужаса. Широко распахнутыми глазами она смотрела прямо на мрачного отца, к которому медленно приближался мужчина в длинном чёрном плаще.
— По твоей вине мы лишились единственной на весь мир перерожденной. За это ты будешь убит.
Нормально?! Что не так с этим миром? Почему здесь все пытаются друг друга убить?! Нормально поговорить нельзя, нет? И это по их мнению суд?!
Толпа вокруг подавилась ужасом, Лия рядом все же закричала, падая коленями на землю, а мужчина в плаще занёс над не реагирующим
Магию Смерти я почувствовала отчётливо.
Боевой пульсар третьего уровня сплела рефлекторно, в полёт его отправила уже вполне осознанно.
И только потом поняла, что я только что сделала.
Когда пульсар с гудением пролетел над толпой и сбил с ног не ожидавшегося такого мужчину, все вокруг задохнулись от ужаса повторно. Не знаю даже, кто из нас был поражен произошедшим больше. Зато Лия перестала глухо кричать, а её отец резко дернулся, вскинул голову и вместе со всеми посмотрел на отлетевшего и теперь с трудом поднимающегося мага в плаще…
А потом негромким, но отчётливо слышным в тишине голосом кто-то проговорил:
— Я оживляла их не для того, чтобы вы тут же всех убили.
После этого все слажено повернулись и со смесью восторга и страха посмотрели, почему-то, на меня. Далеко не сразу я поняла, что слова эти принадлежали мне. А потом…
А потом мне стало просто наплевать. Серьёзно, на меня там Аяр обижается, а тут пытаются убивать оживленных мною магов Смерти, так о каком страхе может идти речь? Я бояться и не стала. Просто уверенно пошла сквозь толпу, отлично понимая, что ничего они мне не сделают. Последний перерожденный все же.
Они и не делали. Просто расступались, создавая для меня живой коридор, и смотрели со всё той же смесью ужаса и восторга. Продолжали смотреть даже тогда, когда я вышла непосредственно на саму площадь, подошла и без труда растворила тьму на руках отца моей малышки.
И вот он, в отличие от всех остальных, смотрел на меня с благодарностью. Ему же я искренне и сказала:
— Спасибо, что вытащили.
Он серьёзно кивнул и ответил:
— Спасибо, что спасли.
Я кивнула в ответ и развернулась к уже вставшему на ноги и жутко злящемуся мужчине в плаще. То, что у меня сейчас будут большие проблемы, было написано на его лице крупными красными буквами.
— Как ты посмела помешать справедливому правосудию?! — Прорычал он если не с ненавистью, то с чем-то очень на неё похожим.
Я никогда не любила ругаться, особенно с незнакомцами. Но сейчас…
— Справедливому правосудию? — Переспросила звенящим от негодования голосом так тихо, что невольно смолк едва поднявшийся осторожный шепоток толпы.
Вот только сейчас, чувствуя сгущающийся в душе мрак и ощущая лёгкое покалывание ладоней, я подумала о том, почему на самом деле все боятся магов Смерти. Потому что это — не просто магия, способная убивать.
Это — часть тебя, плевать хотевшая на твоё об этом мнение. Это то, что живёт внутри тебя, растёт и чувствует. Эта магия, как подселённая
И она умеет злиться.
Прямо сейчас подселённая ко мне сущность ощущала холодную ярость, изморозью скользящую по моим венам и по земле вокруг меня. Маги вокруг тоже чувствовали её. Сами не понимая, почему так делают, они машинально отступали назад, увеличивая пространство вокруг меня и скрипящего зубами мага в плаще.
— Сарах. — Представился он спустя долгие минуты, в которые он сам пытался успокоиться.
Я, если честно, делала то же самое. Голова на плечах ещё была, понимание, что вокруг слишком много тех, кто может без вины пострадать, тоже присутствовало. Так что собственное спокойствие было первостепенной задачей.
— Вика. — Представилась в свою очередь.
Мужик криво улыбнулся и обрадовал:
— Знаю. Тут все знают.
Да-да, обрадовалась я ужасно! Но решила не обращать на это внимания, просто кивнув, и предупредила его сразу:
— Вы никого не будете убивать.
Ему такое развитие нашего разговора было не по душе, что он и продемонстрировал, выразительно скривившись.
— Вика, при всём понимании вашей для нас важности, вы чужая и не имеете права решать за совет старейшин наши судьбы.
Так значит, у нас тут ещё и совет старейшин есть? Очень интересно.
Покивав, давая ему понять, что я всё услышала и к сведению приняла, заметила для собравшихся вроде как даже безразлично:
— Вы уже второй совет, что попадается мне за время пребывания в этом мире. К слову, от первого, кажется, ничего не осталось. Я ни в коем случае вам не угрожаю, просто размышляю о том, что тот совет тоже считал себя выше всех остальных и полагал, что имеет право решать за нас наши судьбы.
А что я такого сказала? Говорю же, просто размышляю… вот и все остальные, собравшиеся на площади, тоже решили поразмышлять на эту тему. Причем задумались они действительно серьёзно, поглядывая на только-только переставших плакать перепуганных детей. Затем между собой обменивались слишком выразительными взглядами, косились куда-то в сторону, где я только что заметила ещё несколько мужчин в плащах…
И чисто на всякий случай я громко напомнила ещё раз:
— Никто не умрёт.
Маг в плаще, как раз и собиравшийся тут убивать, в этот раз посмотрел на меня уже не с ненавистью, а с каким-то сомнением. Он же, кося взгляд на вновь зашумевшую толпу, мне и предложил:
— Поговорим наедине?
Странное предложение, согласна, но, если так подумать, вполне обоснованное. Если народ сейчас разозлить, они уже не успокоятся. Но и оставаться наедине с этим мужчиной мне совершенно не хотелось. Так что:
— Наедине, боюсь, не получится. У нас с вами слишком много вопросов, которые нужно обсудить. Думаю, будет разумно, если свидетелями нашей с вами беседы выступят старейшины и представители от народа.
— Старейшины и есть представители от народа. — Сообщили мне тут же с негодованием.