Во власти купидона
Шрифт:
— Я без ума от Ричарда, — заверила она. — Он не только заводит меня, — продолжила она, — но, в отличие от тебя, он джентльмен.
— В отличие от меня… — повторил Маркус.
— Да.
— Я, может, и не джентльмен, но я тебя возбуждаю.
— Пошел к черту, Маркус.
Он расхохотался.
— Тебе не нравится вспоминать, как хорошо нам было вместе, да? Почему?
— Потому что я уже давно все забыла, — с жаром ответила она.
— Знаешь что, Джемма, я не верю тебе, — произнес тихо Маркус. — Не верю, что женщина
Джемма залилась краской.
— Я могу повторить: ты не джентльмен, — резко ответила она.
Он притормозил перед детским садом.
— И я ненавижу и презираю тебя, — добавила она, открывая дверцу.
Джемма надеялась, что Маркус подождет в машине, но он пошел с ней. Они шли рядом молча. Атмосфера была накалена до предела.
Прекрасно, подумала она. Его нельзя даже ранить: он черствый как камень.
Когда Джемма увидела Лайама с Фионой Кэмпбелл, молодой воспитательницей детского сада, она испытала ужас. Глаза сына блестели, как в лихорадке, зрачки расширены, бледная, как бумага, кожа. Увидев мать, Лайам заплакал. Джемма бросилась к нему.
— Все хорошо, милый. Все хорошо. Мама с тобой. — Она прижала ребенка к груди. — Когда ему стало плохо? — тихо спросила она воспитательницу.
— Десять минут назад ему стало хуже, — ответила та. — Он жалуется на головную боль. — Она замолчала и добавила: — И еще я заметила сыпь.
Слово «менингит» вспыхнуло в голове у Джеммы. Страх охватил ее. Расширенными от ужаса глазами она взглянула на Маркуса.
Он сел рядом с ребенком.
— Лайам, дай мне на тебя посмотреть, — нежно сказал он. Странно, но его голос сразу успокоил Лайама — мальчик затих и послушно повернулся к отцу. — Из-за чего такой шум? — Маркус накрыл детский лобик ладонью. Его движения были мягкими и спокойными. Джемма почувствовала, что тоже успокаивается. Внезапно она обрадовалась его присутствию. — Давай посмотрим, что у нас там за сыпь. — Маркус осмотрел ножки и ручки Лайама и поднял футболку, чтобы проверить живот. Сыпь была едва заметной.
— Нужно отвезти его к врачу, — сказала Джемма, стараясь скрыть тревогу в голосе, чтобы не напугать малыша.
— Да, думаю, ты права. — Маркус поднял ребенка.
— Большое спасибо за то, что была с ним, Фиона, — поблагодарила Джемма.
Женщина кивнула.
— Надеюсь, ему скоро станет лучше.
— Я позвоню и расскажу.
— Пока, Лайам, выздоравливай, — помахала малышу Фиона, но Лайам ее не услышал: он снова начал плакать.
Джемме пришлось бежать за Маркусом, но на этот раз она не жаловалась. Она села на заднее сиденье, держа Лайама на коленях, а Маркус вел машину. Движение было ужасным. Поездка к ближайшей больнице заняла целую вечность. Лайам весь пылал. В паузах между рыданиями он, казалось, впадал в забытье.
— Все хорошо, милый. Мы почти приехали.
Джемма гладила малыша по волосам, стараясь успокоить.
— Голова болит, — всхлипнул Лайам.
—
Маркус то и дело смотрел в зеркало, проверяя, как там Лайам. Его поразила нежность матери и сына. Ему редко доводилось видеть их вместе.
— У него все еще жар? — спросил он.
— Да… он весь пылает. — Их глаза встретились в зеркале. И в эту секунду она ощутила, что они с Маркусом — одно целое, что ребенок навсегда связал их. И это единение невозможно описать словами.
Маркус въехал во двор больницы и притормозил около отделения скорой помощи. Он поспешил помочь Джемме выбраться из машины и взял Лайама на руки. Вместе они побежали к дверям.
Когда врачи и медсестры склонились над Лайамом и начали что-то обсуждать, Джемма испытала облегчение. Но потом, прочитав тревогу на лицах врачей, она ощутила свою беспомощность. Она пыталась сосредоточиться на вопросах, которые ей задавали. Как зовут ребенка? Сколько ему лет? Чем он болел? Что ел утром? И все это время крики Лайама пронзали ее сердце, как острый нож. Ей захотелось прогнать всех и остаться с ним наедине.
— Миссис Россини, его не тошнило? — спросил доктор.
Джемма покачала головой. Доктор назвал ее миссис Россини. Понятная ошибка, учитывая, что фамилия Лайама Россини.
— Как долго держится высокая температура?
Она заколебалась.
— Утром у него был горячий лоб, но я решила, что он просто набегался… — чувствуя себя виноватой, ответила Джемма. — Я не должна была отправлять его в садик.
— Он не был болен утром, — взял ее за руку Маркус. — Воспитательница позвонила только в два, помнишь?
Она кивнула, закусив губу. Ей с трудом удавалось сдерживать себя. Она хотела рыдать, как Лайам, кричать, чтобы все слышали. Слезы комом встали в горле.
— У него менингит? — спросила она шепотом, боясь самого страшного.
— Слишком рано что-либо говорить, — ответил доктор. — Нужно сделать анализы. — Доктор говорил очень серьезно. — Не волнуйтесь, миссис Россини, он в хороших руках.
Им разрешили присутствовать при анализах. Они оба утешали и успокаивали Лайама. То был один из самых тяжелых дней в жизни Джеммы. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной и напуганной. Единственным облегчением было присутствие Маркуса — спокойного и собранного. Его уверенность помогала ей держаться ради Лайама. Она видела, как нежно обращается Маркус с сыном, как может даже рассмешить его в такой момент. Неудивительно, что Лайам так любит его, подумала Джемма с бешено бьющимся сердцем. Она смотрела на них вместе и вспоминала, как загорались у Лайама глаза, когда он рассказывал об отце, как радовало его одно упоминание имени Маркуса. Джемма не помнила, чтобы когда-нибудь видела их вместе. И это новое зрелище так трогало ее сейчас, что у нее все замирало внутри.