Во власти мракобесия
Шрифт:
– Ну, – развёл тот руками, – не знаю, мне надо вести допрос… Как я могу с ним разговаривать, когда он в таком состоянии? – Следователь поднялся и шагнул к Евстафьеву. – Вы долго намерены дурака валять? Вы за кого нас принимаете?
Татьяна Дьяченко заламывала руки, не в силах справиться с обуревавшими её эмоциями. Она металась по комнате, как дикая тигрица, загнанная в клетку. Из дальнего угла на неё смотрел немигающими глазами Березовский. Он сидел в кресле, забросив ногу на ногу и положив руки на мягкие подлокотники.
– Звони ещё, – с нажимом произнёс Березовский.
Татьяна остановилась перед телефонным
– Не могу больше! – стиснула она кулаки. – Не отвечают они! Ни Коржаков, ни Барсуков, никто не отвечает!
– Таня, звони ещё! – давил Березовский, впившись в неё гипнотическим взглядом. – Мы упускаем время. Сейчас спецы уже, может быть, выкручивают Лисовскому руки! Мы не можем допустить, чтобы наши товарищи были брошены на съедение Коржакову. Разве ты не знаешь, на что способны наши спецслужбы? Они любого заставят рассказать такое, чего и в помине не было! Вспомни тридцать седьмой год, Таня! Вспомни, что творилось в стране! Если мы позволим сейчас Коржакову и его своре психованных чекистов одолеть нас, то мы вернёмся в тридцать седьмой год! И твоя семья первая будет брошена в застенки Лубянки! Это же заговор против Бориса Николаевича! Они хотят захватить власть, и сейчас им подвернулся очень удобный случай. Таня, звони, звони!
– Я устала!
– Возьми себя в руки!
Непослушными пальцами Татьяна набрала номер, и её лицо вдруг сделалось растерянным, когда на противоположном конце провода заговорил Барсуков.
– Алло, Михаил Иванович? – залепетала Татьяна. – Наконец-то… – Она взволнованно посмотрела на Бориса Березовского и потыкала пальцем в трубку. Борис Абрамович слетел с кресла, припал к спине Татьяны, склонил голову к телефонной трубке, готовый ловить каждое слово директора ФСБ.
– Что-нибудь случилось? – спросил Барсуков.
– Я с ума схожу, пытаюсь найти вас. Что у вас там происходит?
– О чём вы, Таня? – искренне удивился Барсуков. – Я вас не понимаю.
И тут дочь президента дала волю чувствам.
– Не понимаете?! – Татьяна сорвалась на крик. – Что вы там творите у нас за спиной?! Что за секретные операции?! Что за облаву вы устроили?! Что за аресты такие?!
– Помягче, Танечка, – зашептал Березовский ей на ухо. – Не надо кричать… Пусть отпустят Евстафьева и Лисовского! Настаивай, чтобы отпустили их немедленно! Настаивай!
– Михаил Иванович! – не понижая голоса, с агрессивным возмущением продолжила дочь президента. – Мне не нужны никакие объяснения! Это всё пустые слова! Вы арестовали лучших людей нашего штаба! Этим людям доверяют все, им доверяет папа! Немедленно отпустите их! Слышите? Немедленно отпустите Лисовского и Евстафьева! Их арест означает провал выборов! Как вы можете! Что вы делаете! Вы думаете, что чекисты могут делать всё, что угодно? Нет, Михаил Иванович, не те времена! А вы арестовали людей, а сами притаились где-то!.. Что? Как это никого не арестовывали? Откуда у вас такая наглость, Михаил Иванович? Я точно знаю, что Лисовский и Евстафьев арестованы! Что? Просто задержаны?.. Я вам не верю, Михаил Иванович! Вы готовите какую-то очередную засаду! Я весь вечер пытаюсь дозвониться до вас! Где вы пропадаете?
Она долго слушала, что говорил директор ФСБ, затем сказала более спокойно:
– Я скоро перезвоню!
И повесила трубку.
– Я не расслышал, о чём он говорил, – забеспокоился Березовский, хватая Татьяну за руку. – Обещал отпустить или нет?
– Барсуков сказал, что их задержала охрана Белого дома, а не ФСБ. И он сказал, что они вовсе не
– Врёт! Сначала задержали, а потом предъявят ордер на арест! – воскликнул Березовский и сунул руки в карманы. Сжавшись, он напряжённо думал. – Нам всем надо срочно собраться и обсудить сложившуюся ситуацию.
– Кто должен собраться?
– Кто с нами… Таня, звони Чубайсу и Немцову, я возьму на себя остальных… И Гусинскому позвони тоже. Пусть едут в «Логоваз»… Нам надо опередить гэбэшников, пока они не отсекли нам головы.
Татьяна плюхнулась в кресло и закрыла глаза.
– Как мне страшно, – прошептала она. – Зачем мир так несправедлив?
– Мир надо строить по своей схеме, Таня, тогда для несправедливости не останется места.
– Борис Абрамович, неужели Коржаков и впрямь предал папу? Он ведь всегда верно служил…
– Помнишь, он недавно признался тебе, что вовсе не любит Бориса Николаевича? Вот и делай выводы сама. Он будет мстить за то, что Борис Николаевич стал больше прислушиваться к другим, а не к нему. У Коржакова власть уплывает из рук, потому он и решился на преступление. А сделав один шаг, он не остановится. Мы все окажемся на Лубянке! Всех нас объявят государственными изменниками! Всех поставят к стенке! И тебя тоже, Таня!
– Господи…
Телефоны звонили до глубокой ночи. Ковалёв звонил с Лубянки неоднократно Смелякову, интересуясь ходом дела. И всякий раз обещал перезвонить ещё. После очередного такого бессмысленного разговора сознание Виктора внезапно прояснилось, мысли сделались ясными, как хрусталь.
– Всё… – Он посмотрел на сидевшего напротив него Волошина.
– Что? – не понял заместитель. – О чём ты, Андреич?
– Ничего не будет… Ковалёв тянет время, взвешивает, как ему выгоднее поступить…
– Пока он прикидывает, как себя вести, ситуация выходит из-под контроля. Нет, Андреич, он не даст разрешения на обыск, иначе мы давно бы… Нет… Унитаз, а не работа… Не понимаю, как мы второй год колдуем при таких соратниках… Боязнь ответственности – слабое место большинства начальников. Генералов в стране – тьма тьмущая, а людей, готовых взять на себя ответственность, – раз, два и обчёлся.
– Вот я и говорю, что всё кончено. Не продвинемся мы ни на шаг.
– Что ты вдруг в пессимисты записался?
– Нет, никакого пессимизма нет. Просто всё стало ясно. Нам не позволят скрутить этих сволочей.
– Ты думаешь, Коржаков не справится? Он же как танк – пройдёт где угодно, если цель будет, – сказал убеждённо Волошин. – Если бы я в него не верил, то не пришёл бы в СБП.
– А что может сделать Александр Васильевич в сложившейся ситуации? Мы задержали этих несунов? Да, задержали, взяли с поличным. Только этого мало. Кто такой Сергей Лисовский? Да никто. В данном конкретном случае он ни в чём не виноват. Я убеждён, что он на самом деле нёс деньги, чтобы расплатиться с артистами, которые задействованы в предвыборной кампании. Эти деньги были ему обещаны, поэтому он их взял. Он и расписку оставил. Н у, может, положил бы себе в карман тысячу-другую из этого полумиллиона… Суть-то не в этом. Ты же видел, какие суммы уходят на личные счета. Сотни миллионов уплывают каждый день! Вот чем надо заниматься в первую очередь! Но мы-то не уполномочены… У нас нет даже своих следователей. Мы ждём, когда приедет следственная группа ФСБ и займётся делом. Нужны обыски, срочные обыски, иначе мы всё упустим… Но никто не спешит…