Во все Имперские. Том 2

Беренцев Альберт

Акалу спал одетым, видимо, опасался неожиданного нападения ночью, поэтому и не стал снимать мундир.

Я вежливо кашлянул, но Шаманов не проснулся. Таких сонь я не любил еще со времен срочной службы в армии, так что счел разумным засадить другу кулаком под ребра.

Шаманов ухнул, потом проснулся, захлопал глазами и вскочил на ноги.

— Будь здесь враги, тебе бы уже горло перерезали, — пояснил я Шаманову, — Ладно, за дело. У тебя есть нож?

— Зачем нож? — со сна растерялся Акалу, — Мы сами будем резать горла?

— Нет, —

нахмурился я, — Но ты сейчас будешь резать нашивки на своем мундире. Нам ведь не нужно, чтобы тебя опознали, так? Так что убирай свой клановый герб, и курсовку тоже. И не переживай. Моя крепостная девка потом назад пришьёт, если тебе самому лень.

Шаманов быстро разделался с нашивками, потом мы надели маски и выскользнули в коридор.

— Мы убивать Корень-Зрищина? — уточнил шепотом Шаманов.

— Не совсем, — уклончиво ответил я, — В любом случае, не болтай. Просто иди за мной и не шуми особо.

Мы прошли через пустой и слабо освещенный дежурным освещением коридор и оказались у каптерки, где жил крепостной холоп. Холоп тут был один на всех баринов, поскольку худородным магам, ютившимся в подвале Галереи, большего не полагалось.

Наш холоп был как всегда пьян и громко храпел. В любом случае, с ним проблем не будет.

Мы повернули еще дважды, пройдя через пару коридоров, где жили наши товарищи с «тёмных» факультетов и добрались до лестницы, которая вела наверх Галереи, там, наверху, располагались комнаты элиты.

Лестница не охранялась, это было и хорошо, и подозрительно одновременно. Я пару секунд поразмыслил, потом пожал плечами и, стараясь не нарушать тишину, пошёл наверх.

На первом этаже, куда мы поднялись из подвала, охраны тоже не было, а вот на третьем лестничном пролёте на стуле спал казак. Спящий страж был вооружен нагайкой и дробовиком.

Может обойти его тихонько? Хотя не, слишком опасно. Он может проснуться и напасть со спины. А подниматься по лестнице задом, чтобы держать казака в поле зрения, мне было откровенно лень.

Я подкрался к казаку и подергал его за плечо:

— Эй, уважаемый. Как пройти в библиотеку?

— А… — казак успел открыть глаза и увидеть маску Гришки Отрепьева, скрывавшую моё лицо, а больше не успел ничего.

Я треснул его по затылку, в воздух взлетел столп фиолетовой магии.

Казак обмяк и рухнул на пол, барашковая папаха стражника пролетела пару метров и мягко ударилась в стену.

К сожалению, отжать у казака оружие я не мог. Дробовик мне брать запрещала магия, а нагайкой я воевать не умел. В моём родном мире такое оружие для решения боевых задач не применялось, разве что для избиения быдла на митингах.

В любом случае, нам нужно было не сюда, а выше. Галерея была четырехэтажной, а Корень-Зрищин, как я догадывался, живёт теперь на самом верхнем этаже.

Я осторожно поднялся по лестнице, пройдя несколько ступенек, влез на перила, и, опасно балансируя, заглянул на пролёт выше.

Там

меня ждало разочарование, если вообще не полный провал. Дело в том, что верхний этаж Галереи на остальные не походил совсем.

Лестничная площадка там была больше, а обитый дорогими деревянными панелями коридор был отделен от лестницы двойной закрытой решеткой.

И эта решетка была металлической. Я, конечно, крут, особенно по ночам, но порвать руками стальные прутья вряд ли смогу.

Тем более что мне сделать этого и не дадут. За решеткой в коридоре торчало не меньше десятка вооруженных казаков, и ни один из них не спал.

Судя по всему, охраной элитных барчуков от быдла с нижних этажей в Лицее озаботились серьезно, так что нас с Шамановым в это царство богатеев не пустят.

О том, чтобы пробраться туда незаметно, тоже не могло быть и речи.

Я подал Акалу знак, и мы спустились на пару пролётов ниже, пройдя мимо вырубленного мною казака.

— Ну что там? — спросил Шаманов.

— Тухляк, — поморщился я, — Десяток охранников и решётка, даже две. Не пройдём. Есть хоть какая-то вероятность, что казаки нас туда сами пустят?

— Это вряд ли, — задумался Шаманов, — Туда худородных не пускают, там же апартаменты знатных студентов.

— И чё делать? Может войдём снаружи, через окно?

— Парк тоже патрулируют, — напомнил Шаманов, — За окошком в нашей комнате каждую ночь казачьи сапоги мелькают, я видел. И куда входить-то? Мы же не знаем, где комната Корень-Зрищина. И как мы влезем на четвертый этаж? Я, например, летать не умею.

— Я тоже, — вздохнул я, — И это весьма некстати. Но стена Галереи из булыжников. В принципе можно влезть…

Я резко замолчал, услышав наверху голоса, а потом как хлопнула стальная решётка. Потом раздался стук кованых сапог, сюда вниз явно кто-то спускался.

Спускался этот кто-то в одиночестве, что было неплохо.

Я указал Шаманову на лестницу, чтобы тот свалил на этаж ниже.

Сам я снял мундир и накрыл им лицо валявшегося на полу казака.

Зачем? Да очень просто. Дело в том, что человеческое сознание заточено, прежде всего, под то, чтобы воспринимать лица других людей. Так что когда идущий по лестнице увидит этого казака — то сразу же примет его за труп или за мужика без сознания, коим этот казак сейчас и являлся.

А вот если закрыть лицо — то незнакомец сначала может принять казака просто за груду тряпья на полу. Это даст мне пару дополнительных секунд. А секунды — это важно, не нужно думать о них свысока.

Всё, как завещал Штирлиц.

Поэтому я прикрыл бесчувственное тело казака, а сам надел его папаху, взял нагайку и уселся на казачий стул.

Долго мне ждать не пришлось, на лестнице показался знакомый мне парень — в черном мундире, с рыжей бородой и цифрой «III» на курсовке.

Наши глаза встретились, а в следующее мгновение я бросился на Огневича.