Во всем виновата осень
Шрифт:
Сегодня последний день ее "переезда". Яна собрала практически все свои пожитки в мешки и коробки, которые уже были вынесены из квартиры. Вокруг нее была лишь хозяйская мебель и еще несколько вещей, которые она сейчас упакует в последний мешок. Ей остается лишь оглядеть в последний раз помещение, бывшее ее домом на протяжении последних четырех с половиной лет, в попытке запечатлеть это место в своей памяти. Больше она сюда никогда не вернется.
Яне сложно сделать эти несколько шагов, чтобы выйти на лестничную площадку. Вся ее сущность разрывается на части. Она испытывает практически физическую боль от пронизывающих
Каждый прожитый с момента расставания день, отдаляет ее от ее бывшей любви, от той счастливой жизни, которая, как казалось всего лишь несколько недель назад, ждала ее вместе с Денисом. Ничего уже не вернуть и каждая проходящая секунда все больше усугубляет ее положение и все глубже погружает ее в боль, заместившую все остальные ощущения и эмоции, и ставшую ее второй сущностью. А этот проклятый будильник так некстати ей об этом сейчас напоминает. Она решает, что не будет брать его с собой. Пусть он остается здесь. Пусть он отсчитывает эти секунды одиночества в ее отсутствии.
Яна вырывает из тетрадки клетчатый лист бумаги и начинает писать. Она никогда в жизни не сочиняла стихов. Но переполняющие ее эмоции настолько сильны, что ей просто необходимо выплеснуть их наружу. Она сейчас прощается с целой эпохой своей жизни. Она не знает, что ее ждет впереди. Яна знает только то, что ей придется пройти через всю боль и выжить в надежде на то, что она сотворит для себя новое будущее уже с другим человеком.
Она пишет стих без помарок и исправлений. Слова выходят из нее совершенно естественно. Ей не приходится искать сравнения и метафоры. Она просто излагает то, что у нее на душе. Через несколько минут Яна понимает, что закончила. Она сказала в этом стихе все, что хотела. Она еще раз его перечитывает. Слезы застилают ее взгляд. Ей не нужно запоминать этот стих. Она его будет помнить всю свою жизнь без всяких подсказок. Теперь эти строки выжжены в ее памяти и их оттуда ничем не стереть. Она кладет тетрадный лист на стол, а на нем следующие слова:
"Уйду я с тем же, с чем пришла,
Оставив горести и слезы,
Оставлю в шторах зеркала,
Часы, считающие прозы,
Минуты в такт шагам разлуки,
Любви растерянные муки,
Секундной стрелки гулкий бег
Оставлю здесь одних навек.
Оставлю здесь любви признанья,
И целью своего сознанья
Молю забыть все до утра.
Как больно знать, что мне пора!
09.11.2009"
Яна встает из-за стола, аккуратно вчетверо складывает листок и кладет его в карман джинсов. Она
Билл нервно ерзал на сиденье. Обычно дорога от аэропорта до дома Яны занимала в два раза меньше времени. Сегодня в этом направлении были ужасные пробки. Все время пути он периодически названивал Яне на сотовый, но она упорно не брала трубку. Каждый раз перед тем, как снова набрать номер, его сердце то замирало, то бешено начинало биться в груди. Он боялся того, что она опять не ответит. Потом он сбрасывал вызов, матерился то по-английски, то по-немецки и начинал ждать следующего звонка, все время, почти не дыша, думая, что вдруг вот-вот она сама ему сейчас перезвонит.
Какие только мысли ни посетили Билла пока он ехал. Они колебались между поиском причин, оправдывающих то, что она ему не отвечала и мыслями о том, что из-за него случилось, что-то неладное, и поэтому она не может взять трубку. А может она просто не хочет с ним разговаривать, потому что он ее обидел?
Второй и третий вариант оба ввергали его в панику, и он не знал, какой был бы лучше. После того, как он несколько раз прокрутил у себя в голове все возможные причины, он решил, что между этими двумя, он бы лучше выбрал последнюю. Все-таки если она просто не берет трубку из обиды, то еще есть возможность что-то сделать. Попытаться как-то до нее достучаться. Билл просто не находил себе места.
– Господи, Том, а что если она не будет со мной разговаривать и когда мы приедем? - зажатым голосом процедил Билл. Он покусывал то нижнюю, то верхнюю губу. - А вдруг она дверь на цепочку изнутри закрыла и не пустит внутрь? Что толку от ключа? Я же не могу выломать дверь в чужую квартиру.
– Билл, сейчас приедем и разберемся. Давай, я ее номер наберу. На меня-то она, может, не обиделась.
– Ну, давай, попробуй. А то я больше уже не могу. Меня сейчас удар хватит, наверное.
Том, глядя то на дорогу, то на свой сотовый, наконец, набрал номер Яны и приложил аппарат к уху. Билл напряжено смотрел на своего близнеца, про себя молясь, чтобы реакция Яны на звонок Тома была иной. Но спустя некоторое время, казавшееся Биллу вечностью, в телефоне Тома послышался пиликающий сигнал, который он сегодня уже слышал не меньше дюжины раз.
– Блядь! И тебе не отвечает. Да что же такое то?
– Том лишь извиняясь, помотал головой и положил свой телефон на место.
Машина, наконец, миновала, что, по всей видимости, было последней пробкой на ее пути. Оставалось проехать еще квартал, и они будут на месте. С приближением к своей цели Билл стал еще активнее ерзать на сиденье и совершать, различные нервные движения. То он что-то себе мычал под нос, то дергался из стороны в сторону. И вот Том зарулил во двор и припарковался у нужного подъезда.
Несмотря на свое нервозное состояние, Билл практически сразу заметил, что машины, которую он купил для Яны, и которая всегда стояла на одном и том же парковочном месте, не было. Он буквально взлетел бегом до четвертого этажа, перешагивая через одну, а то и две ступеньки за раз. Том был у него на хвосте. Пробегая последний пролет и подходя к двери, сердце Билла забилось еще быстрее, если это только было возможно. Он весь вспотел, и это было больше на нервной почве, чем от его пробежки по этажам. Он стоял перед дверью, тяжело дыша, и напряженно покусывал губы.