Во всем виновата водка

Коул Фиона

Мама отвернулась, а затем снова посмотрела на меня слезящимися глазами. Ненавидя её слезы, я протянула между нами руку и крепко сжала ее ладонь.

– Прости, Рэйлинн. Я должна была быть сильнее. Должна была уйти при первых признаках. Я сожалею, что не ушла раньше. Сожалею, что не обратила внимания на признаки. Я о многом жалею, но не могу жалеть о том, что это случилось, потому что он подарил мне тебя, а ты стоишь всего.

– Мама.
– Слезы жгли мне глаза, и прикосновения к ее ладони было недостаточно. Перекатившись на бок, я обхватила ее руками и прижалась головой к ее плечу,

как в детстве.
– Тебе не нужно извиняться. Ты сделала все, что могла, и посмотри на нас сейчас. Две сучки, плачущие в особняке, пьющие высококлассную водку, которую ты припрятала в шкафу.

Как и предполагалось, мы обе рассмеялась сквозь слезы, вытирая их, как мы всегда делали.

– Это... Остин причинил тебе боль?

Вот так просто испарилась передышка, которую предоставил смех. Теперь была ее очередь задавать вопросы, а моя - отвечать.

– Нет.
– Я перекатилась на спину.
– Не физически. Вообще-то, совсем нет, - призналась я с грустным смешком.
– Это я во всем виновата. Я причиняю боль нам обоим.

– Рэй...

– Я... я всегда говорила, что не выйду замуж. Даже будучи девочкой. Я использовала это словно мантру, чтобы выстроить свой характер, и со временем это стало моим жизненным кредо. Я не задавалась этим вопросом. Я была такой, какой есть.

– До него.

– До него, - согласилась я.
– Пока он не заставил меня почувствовать, что неправильно - не быть с ним. До тех пор, пока говорить ему снова и снова, что я не хочу быть его женой, не стало казаться... неправильным. Все время, пока я заполняла бумаги для нашего развода, меня трясло. Я предполагала, что это потому, что я нервничала из-за того, что могу потерять его дружбу, но мне казалось, что я должна заставить себя сделать это. Словно мое тело пыталось сказать мне, как это неправильно, но мой разум был слишком упрям, чтобы услышать. Я была слишком сосредоточена на своих убеждениях.

– И что теперь?

– А теперь я потеряла его.

– Ты любишь его?

– Я всегда любила его.

– Рэй, - укорила она мой простой ответ.
– Ты любишь его?

Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на глухих ударах в груди. Я слушала, как бесполезный орган прогоняет импульс за импульсом боли по моим венам. Я ненавидела это. Но должна была быть честна насчет того, почему было так больно.

– Да, - прошептала я.

– Ты хочешь быть его женой?

Я съежилась от этого слова. Мой разум затуманился, в то время как сердце заколотилось с удвоенной силой.

– Ладно, к этому мы еще вернемся, - сказала мама, видя все по моему лицу.
– Как думаешь, он бы смог причинить тебе боль?

Я не колебалась.

– Нет. Даже в момент оправданного гнева на других людей он всегда оставался спокойным. Правда он много болтает, когда зол.

Когда мама ничего не ответила, я взглянула на неё краем глаза, и увидела взгляд, который она усовершенствовала специально для меня.

– Я знаю кое-кого еще, кто тоже болтлив.

– Чушь, - отмахнулась я.

– Пффф.

Я слышала этот звук столько раз, что мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что за этим последует закатывание глаз.

– Так что не отвечай, хочешь ли ты быть

его женой, - сказала она, продолжая.
– Иногда решение принимается не из-за того, чего ты хочешь. А из-за того, без чего ты не можешь жить. Легко уйти от чего-то, когда тебя окружают боль и смятение.

– Что, если не будет ничего хорошего?
– спросила я.

– Редко какое решение может быть только хорошим или только плохим. Поэтому, вместо того чтобы сейчас сосредоточиться на боли и делать все, что нужно, чтобы уйти от нее, спроси себя, сможешь ли ты жить без разговоров с ним по телефону. Сможешь ли ты прожить без совместных просмотров «Холостяка»? Сможешь ли ты прожить без совместного поедания мороженного? Сможешь ли ты прожить без танцев с ним? Сможешь ли ты жить, не держа его за руку? Сможешь ли ты жить без поцелуев с ним, без того, что больше никогда не проснёшься рядом с ним?

– Нет.

Слово вырвалось на вдохе, правда была слишком велика, чтобы ее сдерживать.

– И что ты собираешься с этим делать?

– Что мне делать?

Вопрос вертелся в моем мозгу, пытаясь обрести форму, пытаясь найти ответ. Прежде чем я успела углубиться в этот процесс, дверь распахнулась.

Испугавшись, я прижала руку к груди и, оглянувшись, увидела своих лучших подруг, стоящих у изножья кровати. Обе во все глаза смотрели на нас. Они выглядели по-разному, но каким-то образом мы нашли друг друга и полюбили так сильно, что они приехали сюда без моего звонка.

– Девчонки, не могу поверить, что вы здесь, - сказала я, расплакавшись.

– Пропустить возможность вернуть тебе должок, чтобы поддержать тебя после впервые разбитого сердца?
– спросила Вера.

– Ты имеешь в виду, осуждать ее за сердечные страдания, как она осуждала нас?
– пошутила Нова.

– И это тоже. Мы всегда отдаем долги.

Я издала смешок сквозь слезы.

– Пока мы шли сюда, я написала твоему папе, чтобы он позвонил им, - объяснила мама и подняла свою рюмку.
– Водки?

Брови Новы поднялись до линии волос.

– Ну, по крайней мере, мы знаем, откуда у нее любовь к водке.

– Справедливо.
– Мама захлопала ресницами, мы сели ровнее, чтобы освободить место на кровати для девочек.
– Ну что, хотите?

– Насколько все плохо?
– спросила Вера.

Моя мама с шипением втянула воздух сквозь зубы и поморщилась.

– Тяжелое утро.

– Тогда не откажусь, - ответила Нова, пожав плечами.

Мы с Верой переглянулись с расширенными глазами.

– Ого, Паркер оказывает на тебя плохое влияние. Раньше ты колебалась не меньше секунды, прежде чем выпить. Тем более до полудня.

– Скорее, вся группа плохо на меня влияет, - объяснила она, принимая напиток.

– Еще бы.
– Я подождала, пока она начнет делать глоток, прежде чем спросить: - В последнее время были какие-нибудь пятиходовки.

Как и ожидалось, она подавилась напитком. Мы с Верой разразились смехом.

– Это подло, - проворчала Нова.

– Ну же, Шаловливая Нова. Выкладывай все подробности, - уговаривала я. Она посмотрела на меня невеселым взглядом, что только заставило меня улыбнуться еще сильнее.
– Все еще моя милая Нова.