Во всем виноваты лишь Малфои
Шрифт:
– И как же вас зовут, молодой человек?
– ехидно спросил один из директоров.
– Вы пришли к Альбусу?
– поинтересовался другой.
– Я жду ответ на свой вопрос, - напомнил первый.
– Итон, мня зовут Итон Блек, - решив, что легче ответить, чем слушать этот противный голос, который явно не отвяжется, сказал мальчик, уверенно подходя к столу директора.
– БЛЕК?!
– воскликнул портрет, - Так это правда? Ты - мой потомок? А я-то думал, что Дамблдор окончательно спятил на почве
– Ваш потомок?
– мальчик остановился и удивлённо посмотрел на него, не придавая значения полувозмущённому-полуодобрительному шуму среди портретов, - Вы… Фине-мм… - мальчик помнил, что кто-то из Блеков был директором, но вот какое у него было имя?
– Финеас Найджелус, - обиженно выдал портрет.
– О, да, вы правы!
– воскликнул Итон прежде, чем осознал, что подсказал тот же портрет, который и назвал его «потомком», - Ой, простите, - поспешил извиниться мальчик.
– И за что мне такие потомки?
– со вселенской скорбью произнёс портрет, - Давай уж, делай, что хотел. Или ты учишься не в Слизерине?
– В Слизерине. А вы не расскажите Дамблдору?
– не подумав, ляпнул парень.
– Обязательно. А то у директора нет других дел, чтобы выслушивать нас о шалостях малолетнего хулигана, - язвительно произнёс Финеас.
– А вы… вы ведь меня уже видели.
– Ты думаешь, что кроме как разглядывать посетителей Дамблдора, мне нечем заняться?
– А есть чем?
– чисто автоматически спросил Итон, но в кабинете поднялся такой шум, что мальчик замахал над головой руками, - Простите, я не хотел вас обидеть. Я просто не знаю, что делают здесь портреты, я же не портрет.
– Железная логика, - похвалил какой-то старец с пенсне.
– Ты воспитывался у маглов?
– насторожился Найджелус.
– Нет, просто у нас дома нет портретов, только один, в гостиной, где деда с папой и крёстным, но он не двигается.
– Портрет оживает, если он магический, только после смерти всех, кто на нём изображён, - назидательно произнесла какая-то женщина в фиолетовой шляпе.
– Нет, если даже это семейный портрет и умрёт только один, то фигура этого человека оживает, - не согласился с ней смуглый мужчина, - Так было с моим кузеном, когда он умер, а я ещё нет, так что я уверен.
– Оживает, но двигаться не может: только смотрит, говорит и моргает, а это не в счёт, - заспорила женщина. А через минуту уже все портреты включились в спор на тему: «Какой же портрет можно назвать живым? И сколько должно умереть человек: все, кто изображён, или достаточно половины?».
На мальчика в пылу спора перестали обращать внимания, и Итон незаметно проскользнул к директорскому столу и так, чтобы даже случайно портреты ничего не увидели, приклеил снизу столешницы на обычную жвачку изобретение близнецов и включил
После этого, мальчик быстро просмотрел лежащие на столе бумаги, но, не обнаружив ничего интересного или хотя бы понятного, огляделся в поисках чайника и лимонных долек (все знали, что профессор их обожает). Найдя искомое на подоконнике, Итон добавил в чай директору несколько капель сыворотки. Подумав, он вылил полбутылька в сахарницу, а оставшуюся часть - на лимонные дольки, после чего воспользовался просушивающим заклятием, посчитав, что всё равно часть зелья впиталось, и оно должно подействовать.
– Эй, мальчик, хочешь исправить оценки, копия журнала в нижнем ящике, - подсказал ближайший портрет, которому, видно, надоело спорить, и он опять переключился на студента, незаконно проникнувшего в директорский кабинет.
– У меня хорошие оценки, спасибо, - отказался мальчик. Несколько разочарованных вздохов были ему ответом.
– Тогда, может, хочешь стащить шляпу или меч Гриффиндора? Или слабо?
– поддел мужчина в зелёной мантии.
– Зачем мне они?
– удивился мальчик.
– Но ведь зачем-то ты пришёл сюда?
– пропустившие всё самое интересное портреты пытались понять: что хочет мальчик? Ну не лимонные же дольки он собирается украсть у директора? Стоит только заикнуться, и Дамблдор готов был любого так обкормить этими дольками, что человек потом всю оставшуюся жизнь на них смотреть не сможет.
– Хотел поговорить с директором, - без зазрения совести соврал Итон, поняв, что директора его манипуляций не заметили, - А вы разве не должны ругать нарушителей, а не подсказывать им?
– Да как ты мог подумать? Да разве мы? А ты сам попробуй провисеть тут пару сотен лет!
– охваченные праведным гневом, возмущались портреты.
– А почему ваша семья не живёт в доме на Гриммо, а отдала дом этим Уизли?
– Финеас единственный был абсолютно бесстрастен. Шум тут же прекратился, и директора стали следить за разговором.
– Крёстный говорил, что он в Лондоне, а мы не хотим жить в городе, - просто ответил мальчик, - А если я сейчас уйду, вы скажите Дамблдору, что я был?
– Обязательно, это ведь наша обязанность: следить за кабинетом и помогать действующему директору, коим на данный момент является господин Дамблдор, - гордо выдал один из портретов.
– Тогда я остаюсь, - к изумлению директоров, сказал мальчик.
Чтобы убить время, он стал осматривать кабинет. Вдруг его привлёк какой-то звук. Повернувшись, мальчик увидел красивую огненно-красную птицу, которую, видимо, разбудил шум в кабинете.
– Ты кто?
– Итон, заворожено глядя на птицу и улыбаясь, стал подходить к ней, шепча, - Не бойся, я не причиню тебе зла. Ты же феникс? Я видел рисунок в одной книжке. Я прав?