ВОЦЕХОВЛЕННЫЙ
Шрифт:
– Если вы сохраняете чувство юмора, значит не всё потеряно! – присвистнул землемер на прощание.
Войцех нашел склад диковинок Домбровского закрытым, но внутри дзынькало, будто в жестяную банку бросали мелочь. На стук не открыли, хотя дзыньканье оборвалось на полуслове. Землемер решил добраться до снабженца в обход и снаружи прилепился к стеклу его кабинетика, руками зашорив глаза от света. Снабженец сидел спиной к окну, но это не помешало разглядеть, как его правая рука подносит ко рту что-то блестящее. При каждом зачерпывании тренькало, и Домбровский проглатывал щепотки, резко запрокидывая голову назад. Это явно не было пищей, но он ел. Войцех отнял
– Кто там? – всполошился Домбровский, которого застали в интимный момент трапезы.
– Надо ехать в город за подарками, распоряжение пана Бержа, – стоял Войцех полубоком, как при разговоре с обнаженным, которому даешь время накинуть халат.
– Надо так надо. Возьми стул на расходы и жди на улице, – просунул Домбровский платежное средство через окно.
Войцех занял выжидательно-наблюдательную позицию между выходом и кабриолетом – единственным гражданским транспортом в пределах видимости. Кинокадры из зарубежных лент, активно просачивающиеся в последние годы, навевали вальяжно опереться на него локтем и, глядя в зеркальце, поправить пижонскую прическу. Но Войцехов непокладистый бобрик и пиджак в заплатках рушили обольстительный образ и превращали его в городскую шпану, которая злоумышленно трется у чужой иномарки. Довершал картину навязанный Войцеху стул – слишком одинокий, чтобы возвещать о переезде, слишком габаритный, чтобы хвастать удачным ограблением.
Домбровский явился скоро, чтобы не впасть в немилость пана Бержа, если распоряжение действительно на контроле, но не то чтобы охотно – нельзя уронить себя до мальчика на побегушках в глазах настоящего мальчика на побегушках. Для дальней дороги он облачился в традиционный хемингуэевский свитер, отличавшийся от вчерашнего лишь цветом: если накануне для работы в мастерской Домбровский избрал navy blue 2 , то сегодня предстал в хаки. Войцеху стоило некоторого самообладания, чтобы не пошутить, что интендант видел, наверное, только черно-белый снимок кумира, но несмотря на недостатки цветопередачи вознамерился хоть раз, да попасть в аутентичный колор старика Хэма.
2
Прим. автора: «темно-синий» (англ.).
Кабриолет он, однако, обошел стороной. Войцех не окликнул. Могут же у Домбровского быть дела перед отбытием. Транспорт, в конце концов, нуждается в заправке и ремонте. Землемер погрузился в тупое коротание до особых инструкций. Ни о чем не хотелось переживать. Он вверил себя в руки интенданта, и с него, Войцеха, хватит. Вероятно, он мог бы даже уклониться от поездки и передоверить добычу чешского стекла одному Домбровскому. Но у землемера был и личный мотив: вдруг под каким-нибудь предлогом или союзом посчастливится к своим. Только этой подспудной мыслью Войцех примирялся с компанией вояки-апостола. Кстати, подумалось Войцеху, ему подошла бы двойная фамилия: Эуген Вояка-Апостол. Правда, с такой и до эшафота недалеко, но повешенный шарообразный снабженец, как и хлебобулочное изделие из народных сказок, – это до известной степени оксюморон.
Из сомнамбулического безразличия Войцеха вывела ругань тракторного клаксона. Трактором правил Домбровский, триумфально вознесшийся над бренной землей. Войцех ждал, что техника совершит круг почета в целях, как бы сказал Куба, осуществления упреждающих мероприятий по противопожарной опашке. Но норовистые тычки ковшом по Войцехову существу не оставили шансов на иную трактовку: они напомнили бы безобидные
Недолго проехав по асфальту, Домбровский вырулил на обочину, да так и повел железного слона по траве. Оно вроде бы и правильно не разбивать полотно и не создавать другим помех, но в то же время как-то чуднo: не командировка, а сафари. Войцех старался получше запомнить дорогу, чтобы в автомобильном атласе, когда тот попадется под руку, реконструировать маршрут. Ходить за три моря увлекательно, когда назад к соплеменникам возвращаешься с картами, а не c одними косноязычными рассказами о чуде чудном и диве дивном. Кое-где встречались полуразрушенные избушки, и поражала заразительность их обветшания: стоило на отшибе приключиться пожару у одного соседа, который спешно съезжал, так и оставив завалы не разобранными, через несколько лет уже и прочие дома косились, а хозяева взирали на них покорно, без покушений на восстановление. Войцех, должно быть, свои наблюдения проронил вслух, поскольку Домбровский живо затеял разговор:
– Ремонтироваться ты или кто из знакомых не собираетесь?
– Насколько мне известно, нет, – допустил тень сомнения Войцех, чтобы не признаваться в ужасающей бедности людей своего круга, которым не то что ремонт, а за счастье перестать имущество распродавать. Если и был на его памяти ремонт, так то родители отыскали в бабушкином загашнике несколько рулонов обоев и поклеили на самосваренный клейстер.
– Ну, ты подумай. Взвод мигом подгоним. Дорого не возьму. Хлопцы ведь службу проходят, оттого расценки демократичные, – по-свойски подмигнул Домбровский.
Войцеха покоробило, что на бессловесных солдатах наживутся командиры и такие по-старой-памяти прилипалы. Виду землемер, однако, не подал. Настало время предприимчивых и оборотистых, стартовый капитал которых – доступ к ресурсам, положение и знакомства, вынесенные из старого мира, и не Войцеху вставать у них на пути.
– Ты не подумай, что это халтура, а люди сплошь дилетанты. Пану Бержу недавно особняк поставили и всю внутреннюю отделку довершили. Хвалил, – похвастался Домбровский.
– До особняков я пока не дорос, – решил сменить тему Войцех. – Поживу на объекте.
– Ты что же, не семейный? – удивился шеф-интендант.
– Да вот, еще не обзавелся.
– Тогда наматывай на ус: как только дети пойдут, советую сразу оформить им инвалидность, – назидал Домбровский.
– Это как? И зачем?
– Ну ты даешь. Чтобы на всю жизнь у деток льготы были, и пенсию государство приплачивало. А как – аргумент один и во все эпохи пригодный.
– Но это нечестно. Есть те, кто по-настоящему нуждаются, – запротестовал Войцех.
– Ну, дружок… Теперь каждый сам за себя, – подытожил прожженный снабженец.
За разговорами очутились в черте города. Обочина исчерпалась, и трактор присоседился к общему потоку. Хотя Войцех ждал насмешливых взглядов, автомобилисты были заняты собой и агрикультурный экипаж вниманием не удостоили. Тем более в параллель некоторое время двигался старик, лошадью перевозивший сахарную свеклу. Дуэт вышел превосходный, союз ковша и орала, но дед вскоре отстал. Войцех приготовился не тушеваться, когда трактор остановится перед искрящимися витринами фирменного магазина и выплюнет оптового покупателя со стулом. Хотя в годы быстрых денег, преходящего успеха и изменчивой моды продавщицы наверняка научились закрывать глаза на странности клиентуры.