Водные ритуалы
Шрифт:
Я взял мобильный и, позвонив Гектору, в двух словах изложил ситуацию и попросил перечислить кельто-иберийские урочища на алавесских землях, где рядом находилась бы река, пруд или любой другой водоем.
Их оказалось не так много. По моей просьбе Гектор добавил в список все, что так или иначе связано с кельто-иберийской культурой. С этой задачей он справился довольно быстро и переслал список мне. Поиски должны были включать в себя городища в Ластра, в Оларизу, урочище Ла-Ойя…
— Скажи, что я неправильно понял, Эсти. Скажи,
— Альба жива, Унаи. Альба не может быть мертва. Такой цельный человек, как она… не может быть мертв. Это невозможно. Она нас не бросит. Она самая сильная из нас троих, — повторяла Эсти вслух словно литанию.
Мы спустились на улицу. На головы нам обрушился подлый дождь, в лица ударили ветер и сырость, не предвещавшие ничего хорошего.
— Звони Ньевес, пусть привезет из Лагуардии ключи от квартиры Альбы. Надо убедиться, что ее нет внутри и она не потеряла сознание от эклампсии, — приказал я.
Но нет, квартира была пуста. Ни следа Альбы.
Мы приступили к поисковым операциям в Алаве и Кантабрии.
К полудню пришли хорошие новости. На выезде из Лагуардии кто-то из местных нашел в кювете выключенный телефон.
Камеры видеонаблюдения, которые проверили коллеги из полицейского участка Лагуардии, обнаружили кадры с машиной Ребекки, точнее, Беатрис Коррес. Теперь мы знали, что они направлялись на север, но затем пропали из виду где-то на местных дорогах.
После срочного совещания в Лакуа у меня случилась небольшая ссора с комиссаром. Мы все, вне себя от тревоги, смотрели на темное небо. Смерть Андони Куэсты произошла слишком недавно, а ночью ожидались дождь и холод.
— Оставайтесь, — заявил мне мой начальник, когда я собрался выйти из зала.
— И не подумаю, — просто ответил я.
— Это приказ; если вы не подчинитесь, это повлечет за собой дисциплинарные последствия. Мы не знаем, в каком состоянии заместитель комиссара или… ее останки. Не надо, не делайте этого.
— Я в курсе, сеньор. Я уже сказал вам: она беременна от меня.
И я отправился на поиски.
В ночь понедельника дождь лил всю ночь.
Про Альбу по-прежнему ничего не было известно.
Во вторник к поискам присоединились волонтеры. Территория была обширнейшей, и для спасения беременной женщины и ее дочери не хватало ни времени, ни людей.
Дедушка, Герман, Ньевес, Асьер, Лучо, Арасели, Нерея, Ксавьер… все побросали свои дела, все кинулись на поиски. Альба объединила то, что разделила Аннабель Ли; чувство общности оказалось сильнее соперничества, над всем преобладало «я хочу быть с тобой в это трудное время».
Пауланер руководил поисками в Кантабрии. Эстибалис — на севере Алавы. Я сосредоточился на юге, выбрав в качестве базы Вильяверде.
В этом приливе солидарности было одно темное пятно: мой брат.
По необъяснимым причинам Герман каждый день отправлялся в Чагорричу навестить Ребекку. Сказать, что меня это бесило, — ничего
Вечером брат снова ушел. Когда он попрощался со мной на кухне, я отвернулся и продолжил стряпать ужин на двоих.
— Унаи, сынок, Герман через многое прошел. Нельзя с ним так, — сказал мне дед.
Я ничего не ответил.
После очередного дня изнурительных и безрезультатных поисков я отправился ночевать в Виторию. Мне хотелось побыть одному.
У меня был ужасный день. Все те же дождь и холод; прерывистая морось сменилась настоящим ливнем. Улицы усыпаны кляксами черных зонтов, погода злится невесть на кого, а сам я всей душой ненавижу бога погоды…
— Хоть бы прекратился дождь, этот чертов дождь. Он затрудняет поиски, — повторял я в воздух.
Поздней ночью я как сумасшедший залез на крышу — на ту же крышу, где мы с Альбой сидели в ночь Белой Богородицы, где мы слышали «Lau teilatu», которая больше не звучала на ее мобильном телефоне.
Я замерз, в ту ночь я страшно замерз. Никто не знает, каково это — ночевать в Сибири-Гастеис [48] в январе; никто, кроме меня. Но это было так здорово! Никто не говорил мне, что я должен делать, не было вокруг всех этих жалостливых взглядов, всех этих соболезнований…
— Остается крошечная надежда, — сказала мне Эстибалис, — что Ребекка очнется от комы и мы заставим ее сказать, где она убила Альбу. Но врачи считают, что это невозможно, — у нее повреждено сердце.
48
Автор обыгрывает полное название Витории — Витория-Гастеис.
В среду под утро я вернулся в Вильяверде. Под балконом дедова дома была припаркована полицейская машина. Я побежал наверх, снова на что-то надеясь. Наконец-то хоть какая-то новость!
Но внизу в кухне я обнаружил Эстибалис, которая смотрела сквозь балконное стекло. Когда я вошел, она повернулась ко мне.
— Зачем приехала? — спросил я почти враждебно.
«Эти глаза плачут не из-за Альбы и не из-за Дебы. Слезы текут по ее дрожащим губам по какой-то другой причине».
Но она ничего не говорила, а может, искала силы, чтобы что-то сказать.
— Ты приехала сообщить плохие новости? — настаивал я. — Они решили, что сообщить их должна именно ты?
— Мне кажется, так лучше.
— Какая ты храбрая, Эстибалис… Какая храбрая. Это могли быть Милан, Пенья, комиссар… Но пришла именно ты, чтобы посмотреть мне в глаза и сказать, что…
— Прости, Унаи.
— За что?
— Поиски приостановлены. Ребекка выкрала ее пять дней назад. Не думаю, что мы найдем тело. Погода улучшится, и ее обнаружит какой-нибудь турист.