Водородная Соната
Шрифт:
Несколько раз в таких случаях ему хотелось просто закричать, казалось, без причины. Особенно на официальных церемониях, когда это было бы самым ужасным, шокирующим и неуважительным поступком. Прибыло столько пришельцев, столько разных форм и видов существ, в экзокостюмах, на космических кораблях, что это было похоже на нашествие содержимого игрушечного шкафа, воплотившее себя в мире гигантов. Как можно было сохранить а таком паноптикуме бесстрастное лицо? Именно теперь ему больше всего хотелось истерически рассмеяться или закричать, ругаться, биться об пол, рвать на себе волосы…
Но
Он никогда не умел ждать. И чувство неотвратимо приближающегося триумфа было единственным, удерживающим его сейчас на плаву.
— Пожалуйста, — произнёс он, улыбаясь по собственным ощущениям излишне широко, повернувшись, чтобы указать прибывшим путь через ухмыляющихся, с напряженными лицами высокопоставленных гостей позади него к большой и роскошной комнате, где президент Инт'йом ждал — вознесенный, всецело поглощенный заботами, ошеломленный. — Проходите сюда. Президент с нетерпением ждет встречи с вами.
— Спасибо, — сказал возглавлявший группу аватар. Все семеро выглядели подчёркнуто одинаково: высокие, прямые, одетые просто, но элегантно — их лица излучали некое суровое спокойствие. Дальше всех стоял Зиборлун, аватар Культуры, к которому двор уже успел привыкнуть. В сравнении с этими статуями Зиборлун выглядел маленьким, простым и даже тщедушным.
Как раз в момент, когда Банстегейн повернулся, намереваясь возглавить шествие аватаров Культуры, он мельком увидел её — хотя нет, конечно, это была вовсе не она.
Она ведь всегда являлась гражданским лицом, не имела поддержки — одна из тех, кто верил, что жизнь надо прожить по возможности ни в чём себе не отказывая, поскольку второго шанса не будет, но при этом интуитивно понимая, что в таком утонченном и зрелом обществе, как гзилтское, внезапная случайная смерть почти неслыханна. Конечно, это была не она, и… никогда не будет ею.
Впереди всего три дня, снова напомнил он себе, так что это уже не имело значения. Занятый своими мыслями, он слегка споткнулся, когда шёл впереди серебристых существ к открывающимся дверям президентского зала, подумав, мог ли кто-то это заметить.
Еще три дня… Он вошел в вихрь из сотен причудливо одетых существ и людей в красных одеждах, заполонивших президентский зал.
— Септаме, на пару слов? — маршал Чекври, тронула его за локоть, чтобы отвлечь от толпы, окружавшей помост, где исполняющий обязанности президента приветствовал аватаров.
— Конечно, Чекври, но… я несколько занят.
— Как и всегда. Однако. Две вещи. Первое: корабли, патрулирующие пространство вблизи флота Ронте, считают, что флот направляется в Ватреллес. Я подумала, что будет не лишним дать об этом знать нашим новым союзникам лисейденам.
— Что? Зачем?
— Отвлекающий маневр. То, что наполнит новости, и, если они поссорятся, то, возможно, предоставит нам ещё одну причину убедить общественность в их воинственности, нет? Своего рода подкрепление ранее сказанного.
— Да, да,
— Нет. Я ведь сказала две вещи. Есть кое-какие приятные новости.
— Это обнадёживает. И о чём речь?
Помощники маршала и его собственные во главе с Солбли и Джеван создали вокруг них пространство, позволив им поговорить наедине.
Чекври приблизила свой рот к его уху.
— У нас есть важный актив, который может пригодиться.
— Правда? И что же это? И где?
— В Ксауне. И это вернувшийся Чуркун. Некоторое время он был в отключке, подумывая о скорой Сублимации после событий в Аблэйте, но в итоге всё таки не решился на прыжок и теперь хочет идти со всеми остальными — разве это не мило? — поэтому сообщил мне, с радостью, о своём намерении и спросил, может ли он быть ещё чем-то полезен. И я отправила его в Ксаун, потому что это далеко не последнее место, которое может заинтересовать корабли Культуры и беглянку Коссонт. — Маршал слегка отступила назад и подмигнула ему. Подмигнула! Делала ли она это раньше? Было ли это чем-то новым, каким-то свежим послаблением в поведении и дисциплине в преддверии скорого сублимирования? — Симуляции поддержали меня, но первоначально это была моя идея. Всегда приятно, когда тебе подтверждают, что ты права, не правда ли, септаме?
— Да, всегда, — машинально согласился он.
— И я думаю, что в этот раз мы должны выступить в полную силу, так сказать, без перчаток, продемонстрировать мощь, если потребуется, не так ли?
— Да, да, всё, что вы сочтёте нужным.
— Великолепно. Итак, у нас есть полностью оснащенный, закаленный в боях линкор, готовый и ожидающий в Ксауне, и это очень хорошо, чрезвычайно хорошо, септаме. Могу ли я сообщить вам, почему?
— Да, Чекври, отчего бы вам не сказать мне?
— Потому что, как мне только что сообщили, нечто быстрое — и стремительно приближающееся, а также очень резко тормозящее — почти уже остановилось у Ксауна, и это нечто — наверняка корабль Культуры.
Перед полковником Агансу, всё ещё проходившим процедуры, которые, по его мнению, означали, что он находится на ремонте, а не представляет собой нечто биологическое, требующее исцеления, встала дилемма.
— Полковник, приказы ясны. Вы должны обновить свой аватар в Ксауне. Он терпеливо следовал бок о бок с дирижаблем почти десять дней, но теперь есть большая вероятность того, что он окажется в опасности, когда у него должны быть преимущества, которые мы можем ему дать.
— Я знаю об этом, капитан, — сказал Агансу. — Благодарю.
Полковник был тяжело ранен во время сражения на Инкасте, орбитал Бокри. Существо Культуры — аватар корабля — сумело не только уничтожить боевого арбитра Ухтрина путем незаконного применения оружия из антиматерии в закрытом гражданском пространстве, но и каким-то образом обратило его собственное оружие против него, превратив большую часть своего тела в идеально отражающую чашу, перенаправившую лазерный импульс прямо в полковника, искалечив и костюм, и тело, отправив его вниз по шахте лифта практически без шансов на спасение.