Водоворот чужих желаний
Шрифт:
Гольц вздохнула и сложила салфетку.
— Ну что же… — проговорила она. — Несмотря на ваш отказ, мне было приятно увидеться с вами.
— Постойте, — неожиданно остановил ее Бабкин. — А нельзя ли подробнее узнать суть работы?
— Охотно расскажу, — чуть удивленно отозвалась Наталья Ивановна, бросая взгляд на молчавшего Макара.
Бабкин слушал госпожу Гольц и постепенно мрачнел. Одноразовый «крот» — это совсем не то же самое, что постоянный, и ловить его куда сложнее. «Если он получил деньги и оборвал все контакты, то вычислить его почти невозможно. А если он достаточно
— Сколько человек работает в «Эврике»? — спросил Сергей, когда Наталья Ивановна закончила рассказ.
— Кажется, пятнадцать.
Бабкин покачал головой.
— Что вас смущает? — быстро спросила Наталья Ивановна. — Пятнадцать человек — это не сто.
— Если бы их было сто, я не стал бы даже говорить об этом деле, — честно ответил Бабкин. — Но если ваш «крот» проявил мало-мальскую предусмотрительность, то могу сказать: мы его не найдем.
— А если не проявил?
Сергей выдержал паузу, нехотя признался:
— Если не проявил, тогда шансы есть. Но все равно не такие большие, как нам бы хотелось.
«Как тебе хотелось бы», — поправил его про себя Макар, мысленно ругавший добросердечного напарника.
— Макар, а что вы скажете? — обратилась к нему Наталья Ивановна.
Илюшин взглянул на Бабкина.
— Решение о вашем деле принимает Сергей, — честно сказал он и поймал удивленный взгляд Бабкина. — Поскольку я сейчас занят другим заданием. Если он согласен…
— Сергей, вы согласны? — с надеждой спросила госпожа Гольц.
Бабкин представил, как он в одиночку будет изучать биографии пятнадцати человек, и мысленно поежился. Но тут же ему вспомнилась Маша, рассказывавшая про девочку из своего двора, избитую папашей-алкоголиком, и по непонятной ему самому прихоти он кивнул и подтвердил:
— Согласен. Давайте обсуждать условия.
— У меня нет слов, — сказал Макар, когда они сели в машину.
— Это хорошо, — пробормотал в ответ Сергей, ругая себя за согласие работать с Гольц. — Могу представить, какую джигу ты бы сплясал на мне, если бы слова у тебя были.
— Нет, скажи: с чего ты вздумал согласиться?! Только потому, что Катерину бы уволили? Так она нашла бы другую работу. В Москве, слава богу, нет недостатка в вакансиях офис-менеджеров.
— Резюме было бы подпорчено, — попытался оправдаться Сергей, но сам чувствовал, что выходит неубедительно.
— Конечно, конечно. И, радея за ее резюме, ты взвалил на себя ношу тягомотного скучного расследования.
— Не забывай, что мне за это заплатят.
— Если ты вычислишь «крота». Я не совсем понимаю, как ты собираешься искать его при таких вводных, но тебе, безусловно, виднее.
Илюшин фыркнул и уставился в окно.
— Ну жалко мне ее, жалко! — не выдержал Сергей. — Я уверен, что никаких секретов она никому не продавала. Муж ее обманывал, в Москве ей пришлось тяжело, а ее собираются выгнать с работы, где обретается ее красавчик. И не просто так выгнать, а с позором.
— Ладно, не оправдывайся. Я все понимаю. — Илюшин усмехнулся, покачал головой. — Ты, конечно, сделал большую глупость, но и в ней можно найти свои плюсы. Полагаю, это
Глава 14
Никакого плана у Илюшина не было. Когда он вышел из электрички на занесенную снегом платформу в небольшом городке Темниково, единственное, что он знал, — что ему нужно в село Кудряшово. Самым простым и разумным он считал проверить рассказ Вотчина о приобретении русалки, но Илюшин справедливо опасался, что за давностью лет никто не вспомнит приезжавшего в село москвича, купившего по случаю какую-то деревянную игрушку. Русалка лежала в его кармане, застегнутом на «молнию».
— Либо Вотчин говорил неправду, либо вдова Зильберканта, — пробормотал Макар. — Нужно выяснить, кто именно из них. Зильберкант далеко, поэтому начнем отсюда.
Он огляделся, ощущая себя человеком, попавшим в другую страну. В Москве пешеходы месили слякоть, а с неба падало что-то мелкое, противное, не похожее ни на снег, ни на дождь. Здесь лежал белый снег, и от мороза в окнах деревянных домов цвели узоры.
Поторговавшись для вида с местным оборотистым таксистом, Макар погрузился в помятую «шестерку», и машина поехала, взметая за собой свежевыпавший снег. По дороге он выдал словоохотливому и любопытному водителю обычную легенду: студент из Москвы, должен написать работу об истории нескольких сел этого района. Потому и едет в Кудряшово. Будет с людьми разговоры разговаривать. Таксист удивлялся, сочувствовал парнишке, что вовсе не помешало ему запросить с «бедного паренька» сумму в полтора раза большую, чем та, о которой они договаривались.
— Нет, дядя, так не пойдет, — отказался Макар, у которого по легенде лишних денег не имелось. — Сколько запросил, столько и получишь.
— Да я тебя коротким путем… — начал было таксист, но махнул рукой и пробурчал себе под нос что-то о жирующих москвичах.
— Сам ты москвич, — оскорбился Илюшин, в планы которого не входило портить отношения с кем бы то ни было из местных. — Я ж в Москву учиться приехал. А так-то я с Вологды.
То, что привезенный им парень «с Вологды», несколько примирило мужика с неудачей. Он показал Макару две основные улицы, развернулся и уехал. Илюшин забросил сумку на плечо и неторопливо пошел по скрипящему снегу, осматриваясь на ходу.
Кудряшово не постигла участь многих российских сел, и оно по-прежнему оставалось именно селом, а не вымирающей маленькой деревушкой. От широкой улицы отходили небольшие проулки, одни — в сугробах, в других были протоптаны тропинки. Большинство домов стояло с заколоченными окнами, но Илюшин понимал, что летом сюда приедут и дома оживут. Вдалеке поднималась колокольня небольшой церквушки, и солнце играло на куполах.
На улице было тихо, солнечно и морозно. Пахло дымом, поднимавшимся из труб. Илюшин вдохнул густой чистый воздух и чуть не закашлялся — горло обожгло холодом. Оглядываясь по сторонам, он думал, что, возможно, Кирилл Сковородов не пропал, а вернулся в родное село, стоявшее в нескольких километрах от Кудряшова, и сейчас идет по улице, так же дыша морозным воздухом.