Водоворот чужих желаний
Шрифт:
Тонкие холодные пальцы провели Сковородову по горлу, словно перерезая его, и Кирилл дернулся.
— Вот черт сумасшедший! Не трогай меня, понял? Там, в шкафу, твое сокровище…
Мишка преодолел пространство до шкафа молниеносно, так что Сковородову, сидящему на полу, на секунду показалось, что по комнате движется призрак. За окном сгустился вечер, и в тусклом свете единственной лампочки, свисавшей с потолка, все казалось нереальным.
Кирилл видел, как Мишка, стоя к нему спиной, открыл дверцу шкафа, взял с полки русалку и застыл. А потом засмеялся негромким смехом, пронзительным, как писк
— Вот, значит, что такое… — не переставая смеяться, сказал Левушин.
А затем повернулся к Кириллу.
Лицо у Мишки было такое, что Сковородов быстро пополз вдоль стены, ощущая, что ноги у него дрожат и встать он не сможет. Левушин, посмеиваясь, пошел за ним, размахивая русалкой.
— Обмануть меня хотел… — прошептал он, остановившись над Кириллом, забившимся в угол. — Подсунул мне куклу. Думал, я все мозги пропил? Где русалка?
— У тебя она, дурак! — крикнул Кирилл, не понимая, что происходит. — В руке ты ее держишь.
— В руке-е? Это, что ли?
Мишка взмахнул фигуркой, и в глазах его заплескалось безумие.
— Разве я что-то держу? Нет, ничего у меня нету. Нету, нету… Была, да пропала. А ты меня обмануть хотел, дурачок. Нет, не обманешь.
Он повернулся и взял со стола тупой кухонный нож, которым они резали хлеб. К лезвию присохли крошки, и Кирилл застрял на них взглядом, не в силах отвести его. Дикая мысль о том, что нужно попросить Левушина стряхнуть крошки, пришла ему в голову, а в следующую секунду Мишка отбросил русалку в сторону и резанул Кирилла ножом по лицу.
— Тело его только на следующий день нашли, — закончила Наталья Котик. — Милиция приезжала, много людей было. Шутка ли — его всего изрезали! Потом кто-то сказал, что он до утра не умирал, а Мишка над ним все глумился. Окна закрыл ставнями, дверь запер и творил расправу. Страдалец тот, Сковородов, может, и кричал, да только дом стоит на отшибе, и Левушин ему, видно, рот затыкал. Соседка потом сказала, что крови было — по всем комнатам. Не смогли отмыть, и покупателя на дом не нашлось. Так и стоял он, пока весь не обветшал и не развалился.
Она отпила воды, провела рукой по лицу.
— Если б я все это знала, когда Мишка утром ко мне пришел, не остаться бы мне живой.
— К вам?!
— Ко мне, Макар, ко мне. Я на огороде работала, а Колька мой был дома. Ты думаешь, шрам-то мой откуда? От него, Левушина, ирода.
Утром, увидев покачивающуюся тощую фигуру, Наталья не удивилась — Мишка часто побирался по соседям. Она хотела сказать, что и рубля алкоголику не даст, но Левушин опередил ее.
— Расскажи мне, Натальюшка, про русалку, которую я тебе подарил, — ласковым голосом попросил он, и Наталья отчего-то не осмелилась его прогнать. — Кому ты ее отдала? Или себе оставила?
Наталья честно сказала, что русалки у нее нет, но Левушин ей не поверил.
— Отдай! — слезно попросил Мишка, дергаными движениями вытирая руки о рубашку, всю в каких-то темных пятнах. — Что тебе, жалко? Я же вижу, ты получила все, что хотела.
Сама не зная, зачем, Наталья спросила, откуда у Левушина взялась фигурка, и Мишка рассказал ей все, что знал.
— Не принесет она тебе добра! — начал пугать он. — Помнишь, что с Хохловым случилось? Утопился он, вот
— Отдала бы, — сказала она, глядя на него с жалостью и брезгливостью. — Только я ведь ее, Миш, и правда подарила.
— Кому?!
От его крика Наталья испугалась и поспешила ответить:
— Марье Авдотьевне отдала, соседке.
Мишка нахмурился, припоминая.
— Какой Авдотьевне? Которую пять лет, как похоронили?
Наталья кивнула.
— А русалку… — прошептал Мишка, наступая на нее, — русалку она где спрятала?
— Она мне рассказывала, что отдала ее, а кому — не помню. Ей-богу, Миш, не помню. Ступай своей дорогой, забудь ты про свою игрушку.
— Игрушку?! Игрушку?!
Левушин вмиг пришел в дикую ярость.
— Ты, значит, поигралась игрушкой, получила что хотела, а Левушину — шиш? Отдала, стерва! Я — тебе, а ты — подарила!
Он заверещал что-то совсем невнятное, брызжа слюной ей в лицо, и перепуганная Наталья слишком поздно поняла, какую ошибку она совершила. Вытащив из кармана нож, покрытый темными разводами, Мишка бросился на нее, размахивая лезвием перед лицом Натальи.
— Ты!.. — запыхавшись, выкрикивал он, и из его рта разило перегаром. — Я тебе подарок сделал царский, а ты Левушина без жизни оставила! Выпила жизнь мою, кровушку мою! За мой счет пировала, подлая! Все обманули Левушина, все!
Он понес что-то совсем невразумительное, и Наталья, выйдя из ступора, завизжала по весь голос. В следующую секунду Мишка, изловчившись, дотянулся до ее лица ножом и распорол ей щеку.
— Убил бы он меня точно, — рассказывала Наталья Илюшину, трогая шрам, — если бы Колька мой не выскочил из дома. Пока он до огорода добежал, Мишка успел сбежать в лес, а там ищи-свищи его, алкаша ненормального! Я так Коле своему и сказала: радоваться, мол, надо, что не убил он меня. Потому что как вспомню его глаза бешеные, так в дрожь меня бросает. Сколько лет прошло, а до сих пор страшно: снится иной раз, что вернулся он и хочет меня зарезать. А когда тело Сковородова нашли и мне все рассказали, я чуть сознание не потеряла. Поняла, какой судьбы избежала.
— А что потом с Левушиным стало? — спросил Макар.
— Нашли его возле Марьиного омута через двое суток. Он как собака бешеная, что напиться не может, возле воды лежал. Я сама его не видела, а Колька мой говорил, что лицо у него было дикое, страшное. От белой горячки умер, не иначе.
— Наталья Алексеевна, а вы сами-то знаете, кому ваша соседка продала русалку?
— Знаю, — призналась она. — Я Мишке говорить не стала, почуяла неладно и соврала, что не помню. На самом деле помню. Он ко мне приходил, владелец-то новый. Во всех подробностях меня расспрашивал — ну прямо как ты. Подожди-ка… постой, так ведь он и с Мишкой разговаривал! — Она взглянула на Макара расширившимися глазами. — Точно! Все выспрашивал меня, как до его дома дойти, а потом мне Левушин говорил, что с важным человеком встречался, рассказывал ему про Кольку Хохлова и про себя. Ой, батюшки, как же я сразу-то не вспомнила! Вот с тобой разговорилась, оно само в голове и всплыло… Получается, Левушин зря ко мне приходил? Он ведь знал, кому русалка-то досталась! Как же так… Зачем же он меня ножом резал?