Водоворот чужих желаний
Шрифт:
Илюшин ей верил. Он никак не мог поверить собственной удаче, благодаря которой первый же встреченный им человек оказался тем, кто был ему нужен.
— Думал, придется вас не один день разыскивать, — честно признался Макар, — да и не знал, кого искать. Расскажете мне про русалку, Наталья Алексеевна? А я вам открою, зачем мне это понадобилось.
После того как Наталья отдала русалку соседке, она забыла про фигурку. Нежданное счастье, свалившееся на нее, было слишком огромно, чтобы она могла думать о чем-то другом. Все девять месяцев, что Наталья носила ребенка, она прекрасно выглядела, но — странное дело — теперь собственная внешность стала для нее совсем неважна. Все
После рождения малыша она не только не подурнела, но стала еще привлекательнее. Ребенок казался ей ангелом — маленький, невинный, дивно пахнущий молочком, с нежнейшим пушком на макушке. Ее собственный маленький ангел, копия мужа. Она тетешкалась с ним, могла возиться с утра до вечера, укачивала, убаюкивала и умилялась до слез каждому его агуканью. На нее снизошло счастье, которого она даже представить себе не могла, и все мысли о собственной непривлекательности, о том, что муж не любит ее, стали казаться мелкими и незначительными.
Но по иронии судьбы еще во время беременности Натальи Николай не на шутку влюбился в собственную жену. Он недоумевал: за короткое время она стала совсем другой. Похорошела несказанно, держалась гордо, в глазах мелькало что-то загадочное, манящее. Ему никогда не нравились беременные, но с Наташкой вышло иначе: его возбуждала кошачья тягучесть ее жестов, ее округлившиеся формы, и то, что соски у нее теперь были постоянно приподняты и просвечивали сквозь платье. Когда Николай поймал себя на том, что хочет врезать соседу, с которым жена перебрасывается шутками через забор, ему стало смешно.
— Ревную я ее, что ли? — спросил он самого себя.
И уже без всякого смеха честно признался, что да, ревнует.
Теперь Наталья вела себя с ним по-другому: не ловила каждое слово мужа, не бежала сломя голову исполнять любое его пожелание, не затихала робко, если он сердился. Погруженная в себя, она стала холодновата с Колькой, и это тоже было странным и притягательным. Ему нравились такие женщины — с изюминкой, с загадкой.
После рождения сына Колька преисполнился детским восторгом перед женой, родившей ему такого отличного парня. И когда Наталья ухитрилась забеременеть вторым, еще кормя грудью Сережку, оба смеялись от радости. Тогда-то Наталья первый раз заметила, что муж смотрит на нее другими глазами, и не поверила себе. Но Николай и в самом деле пытался проявлять ласку и, кажется, побаивался, что не угодит жене.
Накануне вторых родов Наталья разделась догола, встала перед большим зеркалом, пристально оглядела себя — первый раз за весь прошедший год.
— Красавица, — протянула она, любуясь большим, как арбуз, животом. — Как есть, красавица. Ой, хороша ты, Наташа свет Алексеевна.
И пошла выплясывать как была, нагишом, придерживая живот, в котором возмущенно брыкался собиравшийся вот-вот родиться Сеня.
С тех пор Наталья рожала одного ребенка за другим. На четвертом над ними стали в селе подтрунивать — мол, Колька одних пацанов своей бабе делает, а сами, видать, стараются девчонку получить, все успокоиться не могут. Колька с женой не обращали внимания на смешки, понимая, что им попросту завидуют. Наталья рожала легко, быстро и с каждым ребенком по-прежнему хорошела. Николай трудился на работе и по дому и чувствовал себя счастливым в окружении детей и жены. Каждый из них получил то, что хотел, и после окончательного развала колхоза они, недолго посовещавшись, решили остаться в селе. Николай организовал на пару с приятелем небольшую лесопилку, и хотя доход она приносила небольшой, им хватало на жизнь. Мальчишки в семье Котиков росли здоровые, славные
Закончив рассказывать о себе, Наталья Котик покачала головой, и улыбка постепенно исчезла с ее лица.
— Я все о себе рассказываю, а ведь тебе, поди, другое интересно.
— Мне все интересно. Что значит — другое?
Наталья помолчала немного, теребя скатерть, и Макара вдруг окатило предчувствие, что весь ее рассказ был только крошечной прелюдией к тому, что он сейчас узнает.
— Кому счастье она принесла, а кому и несчастье, — сказала она, помрачнев от воспоминаний. — Ты знаешь, что из-за нее человека убили?
— Человека убили… — повторил Илюшин очень медленно, не сводя с нее глаз. — Знаю. В Москве?
— Почему в Москве? Здесь. Только не у нас, нас-то бог миловал, а в соседнем селе. Эй, малый, ты что в лице-то поменялся?! Макар, плохо тебе?!
Она с испуганным лицом наклонилась над Илюшиным, сидевшим неподвижно.
— Спирту нашатырного сейчас принесу! — захлопотала она. — Господи, да что с тобой такое? Парень, сердце у тебя не болит? Скажи, сердце не болит?
— Не болит, — тихо ответил Илюшин, приходя в себя. — Почти прошло. Кого убили в соседнем селе? Кирилла Сковородова?
Наталья ахнула, опустилась на стул.
— А ты откуда знаешь? — недоверчивым шепотом произнесла она. — Ой, парень, не все ты мне рассказал… Убили его, да. Страшную смерть он принял, помилуй господи его душу.
Она перекрестилась, глядя на Илюшина большими глазами, из уголков которых разбегались морщинки.
— А все Мишка Левушин, проклятый! Господи, и как только рождаются такие люди! Он ведь мучил Кирилла, пытал! Всю ночь пытал, пока тот, несчастный, богу душу не отдал. А потом пришел ко мне и все кричал: не та, мол, русалка! Не та! Признавайся, куда ту дела!
Она всхлипнула, вытерла глаза ладонью.
— Пять лет прошло, а до сих пор забыть об этом никто не может — ни у нас, ни в Возничах.
Кириллу Сковородову пришлось вернуться в родное село, потому что вся налаженная жизнь сбилась и вошла в кривую колею.
Он принял, как данность, что русалка не может вернуть к жизни его братьев. Сначала Колька, потом Алешка… И ведь по глупости, по глупости! Колька ввязался в пьяную драку с собутыльниками, Алешка лихачил на мотоцикле и долихачился. Два дня, пока брат лежал в реанимации, Кирилл уговаривал русалку исполнить только это его желание, самое последнее — и все! Не исполнила. Не могла она никого возвратить к жизни, слишком маленькая была для этого, видно. А может, он сам из нее желания вычерпал, вот они и закончились. Потому что после смерти Лешки она и ему больше не помогала, о чем бы он ни просил.
А ведь тогда, когда он забрал ее из квартиры старика-еврейчика, желанница все делала, что он ни загадывал! Братья, конечно, смеялись над Кириллом, но он всегда знал, кто из них троих самый умный. Он-то их на все и подбил — без братьев ему было не справиться.
Кирилл словно заболел мечтой о русалке после того, как выпытал про нее у Пашки Буравина. Прошел по соседнему селу, со всеми поговорил, посмотрел из-за калитки на красивую бабу, про которую соседи болтали, что раньше не то коровой была, не то лягушкой. И вдруг — поверил! А то, что у Пашки ничего не получилось, так это потому, что его желание не всерьез загадано было, а так — покричать со злости.