Водоворот
Шрифт:
Он затянулся, прикуривая, закашлялся, конечно, – как пятиклассник. Не много требовалось силы воли, чтобы повторить затяг, и он повторил, не найдя в этом ничего приятного, – затошнило только еще сильней.
– А с балкона спрыгнешь? – спросила Влада, все так же стоя у стены.
– Чего? – не понял Ковалев.
– Ну вот скажу я сейчас, что тебе слабо спрыгнуть с балкона. Спрыгнешь?
Он не сразу догадался, всерьез она говорит или шутит, потому что был пьян. И даже посмотрел вниз – пятый этаж тогда не показался ему слишком высоким. Злая
– Сбрендил? – спросила Влада тихо. – Ты не только шуток, ты и намеков не понимаешь?
Ковалев никогда не понимал намеков, они ставили его в тупик и раздражали.
– Тогда прямо скажу: отойди от перил. Не кури и не пей больше водки.
Роман их начался только через три месяца, в начале лета, на каникулах, – и если бы не он, Ковалев не знал бы, чем себя занять, это было его первое свободное лето.
Приглашение девушки-психолога не выглядело навязчивым и мало походило на предложение изменить жене, однако Ковалев про себя отметил, что ему будет приятно пройтись с ней по парку, несмотря на странные ее речи – именно странные, а не смешные. Она не казалась глупой, напротив…
Ковалев нарочно оделся побыстрей, чтобы встретить ее возле кабинета и прочесть наконец табличку на дверях, – ее звали Инной. Она не ожидала увидеть Ковалева возле своей двери: удивилась, растерялась, посмотрела на него с испугом даже. Может, решила, что он вздумал за ней ухаживать?
И гулять они направились вовсе не в парк, а за территорию, в сторону реки. Инна медленно шла в двух шагах впереди, не оглядывалась и молчала, пока Ковалев сам не начал разговор.
– Скажите, вы всерьез считаете, что детям полезны страшные истории? – спросил он, вспоминая разговор за завтраком и историю о Бледной деве.
Она резко остановилась и оглянулась.
– Не всегда и не всем. Но большинство детей испытывает в них потребность – дети, собираясь вместе, во все времена рассказывают их друг другу, довольно вспомнить «Бежин луг». Это помогает им изживать настоящие, невыдуманные страхи. Не вижу смысла с этим бороться.
– Моей дочери вчера рассказали историю о Бледной деве.
– Вы… понимаете, что дети не хотели задеть этим лично вас? – обеспокоенно спросила Инна.
Ковалев усмехнулся: значит, это действительно история его матери.
– Можете не беспокоиться, меня это не задевает. Но я думал, это что-то вроде истории о Черном Вожатом… Ну, когда воспитатели сами придумывают страшилки.
– Не без того. Этим старым дурам бессмысленно говорить, что такие истории не пугают детей, а, наоборот, подстрекают бегать за территорию по ночам. – Инна снова двинулась вперед. – Еще они всячески поддерживают слухи о пропаже детей.
– Не оригинально. Бука во все времена забирал непослушных детей.
– Теперь все изменилось. Бука забирает не непослушных, а некрещеных детей. Во всяком случае у нас. Впрочем, я не об этом хотела говорить. – Инна
– А о чем?
– У вашей дочери, насколько я поняла, мало опыта общения со сверстниками?
– Увы.
– К счастью, завтра в младшей группе будет Юлия Михайловна, она, в отличие от Тамары Юрьевны, у Зои на поводу не пойдет… Мне показалось, что Тамара настраивает девочек против Ани.
– Зачем ей это нужно?
– Зоя хочет, чтобы вы уехали, – продолжила Инна. – Ваш воинствующий атеизм для нее кость в горле. Я не могу понять только одного: почему она сразу не предположила, что вы неверующий? Обычно это семейное… А она… знаете, она ждала вашего приезда. Как будто связывала с ним какие-то надежды… И, похоже, вы их не оправдали.
Неужели Зоя так хотела взглянуть на «сынка» Бледной девы?
– Почему бы ей просто не запретить мне появляться в санатории?
– Ей этого мало. Теперь.
Ковалев вздохнул, справляясь с раздражением: недоговоренность выводила его из себя. Если бы вдруг такая девушка попалась ему в жены, он бы через неделю ее убил…
– Что значит «теперь»?
– Чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что она выживает вас потому, что вы с ней спорите. Если Ане будет плохо здесь, вы или уедете, или будете приводить ее лишь на процедуры с утра. Я права?
– Если бы у нас родился парень… – начал Ковалев.
– У вас родился не парень, – перебила Инна. – Вы боитесь нового приступа астмы, а потому будете оберегать дочь от стрессов. Не бойтесь, здесь у Ани приступа не случится.
– Вы уверены?
– Да.
Ковалев только усмехнулся.
– Вполне возможно, что историю про Бледную деву девочки вчера тоже рассказали не просто так, – продолжала Инна. – Ночные страхи могут стать причиной приступа. Но ваша дочь из тех, кому нравятся страшные истории.
– Вы это серьезно? Взрослые женщины, педагоги, которым доверили детей, православные в конце концов, объединяются для того, чтобы запугать маленькую девочку? Не слишком ли?
– Я не утверждаю, что они для этого объединились. Тамара – эдакий идеальный лизоблюд, угадывает желания начальства по выражению лица, без слов. К тому же она искренне ненавидит детей. К счастью, она не очень умна и, в отличие от Зои, ее манипуляции часто вызывают обратный эффект. Пойдемте. Холодно стоять…
Ковалев пожал плечами и пошел вслед за Инной. К реке.
– Я очень хочу его увидеть… – пояснила она, не оглядываясь.
– Кого?
– Того человека в мокром ватнике, которого видели вы. Проверить хочу.
Ковалеву было слегка не до него, но чем ближе была река, тем меньше он думал о происках воспитателей и больше – о темной холодной воде.
– Что проверить?
– Одну догадку. Вы знаете, что по народным поверьям доподлинный признак водяного – капающая с левой полы одежды вода? – Инна оглянулась лишь на миг, но Ковалеву показалось, что она смеется.