Водоворот
Шрифт:
Дошли действительно быстро. Старик предложил зайти в гости, Гриня не отказался, ему было все безразлично и в то же время любопытно.
– Как имя-то? – спросил старик.
– Гриня, – ответил Рубахин.
– А меня Николай Федорович зовут. А это баба моя, Софья Ильинична, – кивнул он головою на открывавшую дверь женщину. – Тридцать лет уж как вместе, – то ли с восхищением, то ли с сожалением пояснил он.
Раздобревшее тело Софья Ильинична носила на нестандартно тонких ногах и тоже своим не спокойствием создавала суету. Волосы на затылке были собраны в шишку
Когда прошли в единственную комнату, старик развязал мешок и вынул несколько пол-литровых емкостей с синей жидкостью.
– Что это? И зачем столько? – удивился Гриня, с подозрением глянув на содержимое.
– Стеклоочиститель! – произнес Федорович так, словно перед ним стоял французский коньяк «Наполеон», – сейчас мы его приладим к употреблению.
Он достал из-под дивана кусок металлической трубы, диаметром сантиметров десять. С одной стороны набил ее ватой, поверх которой насыпал активированный уголь, и дал держать это сооружение над трехлитровой банкой гостю. А сам, открывая бутылки, стал выливать жидкость в верхнее отверстие, дабы пропустить сквозь фильтр. Гриня глянул на него так, как будто старик сделал сенсационное открытие.
– Труба нагревается! – сказал он.
– Хорошо! – довольничал дед. – А с другой стороны видал, какая чистенькая вытекает?
Вливалась жидкость синего цвета, а вытекла с другой стороны прозрачная, как слеза.
– Надо запомнить, – неожиданно для себя сказал Рубахин, – может пригодиться.
– В магазине-то коньяк да шампанское по бутылке на месяц, – словно не услышав его, говорил Николай Федорович, – вот и выдумываем сами горячительные напитки. Сейчас закончим, да я Саньке, попу, позвоню. Он в местном ансамбле по выходным дням играет. Пусть придет, порадует нас.
Банка быстро наполнилась. Федорович поставил ее на стол и вновь обратился к гостю.
– А ты не местный, видать?
– Видать, не местный, – улыбнулся Гриня, испытывая в своей душе неведомое доселе состояние.
Софья поставила закуску на стол.
– Салат по-колымски, – объявила она, сделав ударение на «колымский».
– Как это, по-колымски? – полюбопытствовал Гриня, услышав название неизвестного блюда.
Хозяйка обрадовалась, что хоть кто-то проявил интерес к ее кулинарным рецептам, и разъяснила, как его можно приготовить.
– Этот салат от всех остальных отличается тем, что все компоненты используются консервированные. Понимаешь? – посмотрела она на Рубахина. Он кивнул головой в знак согласия. – В общем, – продолжала Софья Ильинична, – открываем банки с овощами: помидоры, огурцы, перец – все, что имеется в наличии. Мелко их шинкуем. Картошка у нас в основном сухая, и ее главное не переварить. Нарезаем ее кубиками, берем сухой лук, долго замачивать его не обязательно. Добавляем маринованный зеленый горошек. Все перемешиваем и заправляем подсолнечным маслом, к столу подавать желательно в глубокой посуде.
– Ну, все, хватит, – остановил ее Федорович, – садимся! – вдохновенно произнес он и прямо из банки наполнил
– За нашу многострадальную землю! – произнес он тост и, никого не дождавшись, опустошил свою тару.
У Софьи рука подрагивала, отчего жидкость плескалась по бортам стакана и капала на стол. Это говорило о том, что такие напитки старики употребляли часто.
Гриня попробовал глоточек. «Вроде бы ничего. Годно к употреблению» – подумал он про себя и осушил стакан до дна.
– Хороший замес! – делая акцент на букву «р» и «о» в слове «хороший», произнес Николай.
Гриня мимикой лица и несколькими кивками головы согласился.
Закусив салатом, хозяин предложил повторить, после чего сразу же поступило еще одно предложение. Гриня почувствовал, как его накрыла легкая синяя волна. На душе посветлело и повеселело. Раздался звонок в дверь, хозяин направился открывать.
– Вот и артист наш прибыл! – искренне обрадовался он.
Худощавый молодой якут держал в руках концертную гитару. Его глаза были чуть шире обычных якутских. Смоляной черный волос закрывал уши. Классический костюм темно-серого цвета, вернее всего изготовленный по заказу, сидел на нем великолепно.
– Проходи, Санек! – протянул старик обе руки для приветствия. – Оштрафуешься, да споем.
Застолье набирало обороты. С каждой выпитой рюмкой в комнате становилось шумнее и веселее. Дойдя до необходимого уровня, Санек взял в руки гитару и брякнул по струнам. Компания приготовилась слушать. Прозвучала первая песня, за ней вторая, третья. После каждой звучавшей песни Федорович просил спеть еще.
– А ты эту-то, Санек, знаешь? – не давал он отдохнуть пальцам гитариста. – «За занавесками-то они спрятались, он ей на час жених, она ему на час невеста…»
Санек играл и пел без остановки.
– Вот еще! «Жакет мать ему подарила на шестнадцатый день рождения»?
И вновь звучала песня. И вновь стаканы наполнялись «живительной водой». Только уже не до краев, а на палец. Чисто символически, для поддержания настроения.
В коридоре прозвенел звонок, Софья Ильинична отправилась поглядеть, кто пришел.
– Гриня! – крикнула она от двери. – Тебя спрашивают.
Гриня вышел из-за стола, прошел на зов хозяйки и увидел на лестничной площадке молодого человека примерно одного с ним возраста. Тот был в спортивном костюме и домашних тапочках. Бледен, ресницы короткие, глаза серые, высоко поднятые брови, что придавало лицу удивленное выражение. С первого взгляда было понятно, что это человек слабохарактерный, не способный на героические поступки.
«Ни дать, ни взять», – подумал про себя Гриня.
– Привет! – произнес парень с неприсущей его возрасту застенчивостью.
– Привет! – отозвался Гриня, не понимая, зачем этот незнакомец хочет его видеть.
– Я живу по соседству, за стенкой, – стал объяснять парень, – услышал ваше веселье и решил к вам присоединиться. Конечно, если вы будете не против. Софья Ильинична рассказала, что ты виновник торжества и что вначале необходимо спросить у тебя.
Гриня осмотрел его изучающе с ног до головы. Затем пояснил: