Водяной нож
Шрифт:
Это #ПорноКоллапса, конечно, но теперь Люси оказалась одним из действующих лиц – вместе с Тимо, его сестрой Мартой и ее трехлетней дочерью, которая плакала без умолку, пока взрослые разрушали единственный в ее жизни дом.
Под кроватью снова взвизгнул Санни.
– Буря пройдет, – рассеянно сказала Люси, а потом задумалась – пройдет ли?
Все метеорологи утверждали, что в этом году можно ожидать рекордное число пылевых бурь. Шестьдесят пять уже зафиксировано, а дальше будет еще.
Но что, если пыльные бури никогда не закончатся?
По телевизору это называли
Но может, им суждено жить под вечной завесой из пыли, дыма лесных пожаров, в вечной засухе, и единственным рекордом будет число солнечных дней?
На экране засверкало извещение о новостях. Радиосканер тоже оживился – затрещали рации на полицейских частотах. Что-то произошло. В лентах социальных сетей это тоже заметили.
Куча копов@Хилтон6. Наверняка там трупы.
#ФиниксСливается
На место вызывали подкрепления.
Там не какая-нибудь проститутка или работница фабрики, которую изнасиловали и бросили в пустой бассейн. Важная персона. Тот, от кого не мог отмахнуться даже Департамент полиции Финикса.
Люси в последний раз с завистью взглянула на Санни, так и не вылезшего из-под кровати, и со вздохом выключила компьютер. До Карвер-Сити она, может, и не доберется, но эта, новая история была слишком важной, чтобы ее игнорировать – даже в бурю.
Люси надела респиратор и защитные очки «Дезерт адвенчер Про II» – прошлогодний подарок от ее сестры Анны. Она в последний раз вдохнула чистый воздух, взяв фотоаппарат, надежно завернутый в пленку, вышла наружу и побежала наугад туда, где, по ее представлениям, стоял пикап. Песок царапал кожу. Добравшись до машины, она нащупала ручку и наконец открыла дверцу. Захлопнула ее за собой и села, слушая, как стучит сердце и как ветер трясет кабину.
Песок шуршал по стеклу и металлу.
Когда она запустила двигатель, в салоне закружились частицы пыли; красные индикаторы на приборной панели окрашивали их завесу в красный цвет. Люси нажала на газ и попыталась вспомнить, когда в последний раз меняла воздушные фильтры. Надеясь, что машина не умрет по дороге, она включила фары и поехала по улице, покрытой выбоинами, – скорее по памяти, чем руководствуясь зрением.
Вести автомобиль было почти невозможно: дорога впереди исчезала за стеной пыли. На обочине стояло несколько машин. Кто-то решил переждать.
Кто-то поумнее ее.
Люси медленно ехала по переулкам, думая о том, зачем вообще она это затеяла, ведь в такую погоду хорошие снимки не сделаешь. И все же что-то заставляло ее спешить, хотя ветер едва не сбрасывал «форд» с дороги. Шестиполосные бульвары Финикса, проложенные в эпоху оптимизма, были так завалены песком, что машины двигались цепочкой по одной полосе между образовавшимися барханами, приклеивались к задним габаритным огням едущего впереди; двигались по городу, который заглатывала пустыня.
Наконец впереди возникли тусклые огоньки многоэтажки, сигнальные огни «Хилтона-6» и еще более мощное освещение на строительной площадке, где над остальным Финиксом возвышалось наполовину
Балки Тайяна сверкали в бурой дымке, словно призрачные кости.
Люси припарковалась там, где, по ее ощущениям, находилась обочина, оставив включенными фары и габаритки, навалилась на дверцу и открыла ее, преодолев сопротивление ветра.
На дороге лежали горящие фальшфейеры. Из темноты появились силуэты людей в форме, бешено размахивающих фонарями, и полицейские машины с красно-синими мигалками.
Люси подошла ближе, слушая собственное дыхание. Респиратор запотел от жидкости, испаряющейся из легких. Она протискивалась мимо полицейских, тщетно пытавшихся взять под контроль место преступления.
На бульваре перемешивались реки крови и пыли.
Налобный фонарь Люси осветил пару недвижных тел. «Просто новые трупы», – подумала она. Затем луч фонаря выхватил одно из лиц, почерневшее от корки из пыли и крови.
Люси ахнула.
Рядом толпились копы и специалисты, пытались, поборов бурю, рассмотреть хоть что-нибудь через стекла казенных масок и противогазов. Люси шагнула вперед, стараясь доказать себе, что ее ночные кошмары не воплотились в реальность.
В глазницах трупа не было глаз, но она все равно его узнала.
– О, Джейми, – прошептала она. – Что ты здесь делаешь?
Кто-то схватил ее за плечо.
– Что вы здесь делаете? – крикнул полицейский. Его голос был заглушен песком и противогазом.
Не дожидаясь ответа, он потащил ее обратно.
Люси позволила увести себя за хлопающую и развевающуюся на ветру ленту, которую разматывали копы.
ОСТОРОЖНО – CUIDADO – ?? – ОСТОРОЖНО
Всего пару недель назад она сама призывала Джейми к осторожности – здесь же, в баре «Хилтона-6», где теперь посетители прижимались лбами к стеклу, чтобы получше рассмотреть его труп на отполированной песком улице.
Он был так уверен в себе.
Они пили в баре «Хилтона-6»: Люси – грязная после недели без душа, Джейми – такой начищенный, что едва не сиял в полутьме. Его светлые волосы совсем не были похожи на ее жирные сосульки, покрытые песком, – тем самым песком, который дрейфовал по тротуарам за панорамными, от пола до потолка, окнами бара.
Джейми мог позволить себе проводить в душе хоть целый день – и любил это подчеркнуть.
Бармен наливал что-то зеленое и холодное в бокал для мартини; серебряный миксер звякал о золотые перстни с черепами на коричневых пальцах…
Эти черепа запомнились Люси потому, что она перевела взгляд с них на бармена и, заглянув в его карие глаза, поняла: если бы не Джейми, ее бы давно оттуда выставили. Даже сотрудники гуманитарных организаций приводили себя в порядок, прежде чем пойти в бар заливать алкоголем воспоминания о рабочем дне. А у Люси был вид еще одной беженки из Техаса.
– Джон Уэсли Пауэлл предвидел все это в тысяча восемьсот пятидесятом, – говорил Джейми. – Если уж этот козел мог сесть на берег реки Колорадо сто пятьдесят лет назад и понять, что воды на всех не хватит, то, наверное, нам бы тоже следовало сообразить.