Военкор
Шрифт:
К нам приближались два истребителя. Вот только слишком рано ещё для появления этих «красавцев».
И тут…
Вжух!
Кто-то из моряков инстинктивно присел, прикрывая голову руками. Один оглянулся на флаг, другой посмотрел на капитана. Я взял «Зенит» и сделал пару отличных кадров.
— Вот это да! — протянул старпом и негромко выругался.
Капитан оглянулся в сторону удаляющихся «сушек».
— Вот теперь посмотрим, запросят ли евреи досмотр, — ухмыльнулся он.
Я задрал голову. Пара Су-27 повторно прошла над нами с
Досмотр не запросили. Оба израильских катера начали разворот, спешно удаляясь от советского корабля.
«Красная линия» была обозначена, и пересекать её больше никто не спешил.
Капитан снова сунул в угол рта трубку и закурил.
— Чего встали? Идём по курсу! Швартоваться не планируем!
«Капитан Мещеряков» вновь набирал ход, мягко рассекая волны.
Я вернулся в каюту и, тихо приоткрыв дверь, шагнул внутрь. Самира спала, свернувшись на узкой койке.
Амир сидел у стены с тетрадкой в руках и что-то рисовал. Я присмотрелся и увидел самолёт с красными звёздами на крыльях. Завидев меня, мальчик показал рисунок.
— Это ваш самолёт, — с гордостью сказал он. — Он пролетел, чтобы спасти нас. Его папа попросил!
Я присел рядом, посмотрел на рисунок и взлохматил волосы мальчугану.
— Правильно, парень. Так всё и было.
Наутро «Капитан Мещеряков» медленно входил в порт Латакии, крупнейший морской порт Сирии на побережье Средиземного моря. Порт включал рейд, внешнюю гавань, защищённую молом, и два внутренних бассейна.
Причальный фронт растянулся на несколько километров, что позволяло одновременно принимать два десятка судов. На причалах располагались береговые и плавучие краны, склады и судоремонтные мастерские с плавучим доком.
Я стоял на палубе, наблюдая, как порт оживает с приближением корабля. У причалов сновали армейские грузовики. Около дальнего склада стояли машины «Красного Полумесяца».
Я вышел на палубу, когда трап только начали спускать. На причале стояли встречающие — человек тридцать, не меньше. Большинство были в военной форме. Советская выправка в этих людях угадывалась сразу.
Первым на борт поднялся лейтенант с красной нарукавной повязкой. Подал капитану руку, кивнул мне и оглядел палубу. Потом махнул вниз, и на борт прошли медики и работники консульства.
— Женщины с детьми подходим первые. Всё хорошо, вы в безопасности, — говорили женщины с повязками медслужбы.
На всех хватало воды, яблок и других фруктов — кто-то с местного советского представительства приволок ящик прямо на тележке. Детвора разбирала их с большим удовольствием.
Всех эвакуированных сразу делили по спуску на причал. Семьи шли в очередь налево, одиночки уходили направо. Списки перепроверялись прямо у трапа. Специалисты работали слаженно. Присутствовали
У шаткого стола на причале, женщина в халате раздавала упаковки с едой и питьевой водой. Прямо с грузовика сгружали коробки с вещами и средствами гигиены.
Неподалёку стояли «Икарусы» и пара «ЛАЗов», на них эвакуируемых должны были отвезти на расселение.
Самира уже получила свой набор продовольствия, средств гигиены и одежды.
Я подошёл к ней ближе.
— Теперь точно в безопасности. Здесь уже наши.
Она молча кивнула, не сразу отводя взгляд.
— Спасибо, — тихо сказала она по-русски.
Я присел на корточки перед Амиром, который всё ещё держал свой рисунок. Положил руки на плечи мальчику.
— Кем он хочет стать, когда вырастит? — спросил я у его матери.
— Космонавтом, — неожиданно для меня, по-русски ответил мальчик.
— Отличная мечта, — я одарил его улыбкой и чуть крепче сжал плечи. — Приезжай к нам в Советский Союз. Тебе понравится. Папа будет тобой гордиться.
Мальчик кивнул, восприняв всё всерьёз.
— Обещаю.
Я взъерошил волосы Амира и, выпрямившись, тут же заметил двух мужчин, идущих по направлению к нам. Первого я узнал сразу, этот боец работал под началом Казанова. Тот самый Рудольф, который почему-то имел прозвище Сева.
Второй мужик был плотный, с густыми бровями и неспешной походкой. Он чуть прихрамывал на одну ногу.
— Карелин! Как живой! С прибытием, — первым заговорил Сева.
Боец протянул мне руку, пожал крепко.
— Да уж. Был момент, когда… впрочем, будет время рассказать, — ответил я.
Второй человек представился работником посольства.
— Самиру и сына я забираю. Устроим, оформим их. Всё как надо. А ты поедешь с Рудольфом, — он кивнул на Севу. — Поможет тебе здесь освоиться.
Я обернулся к Самире и Амиру.
— Вам помогут. Всё будет хорошо.
Мальчик протянул мне руку.
— Жду в Москве, — сказал я, пожимая его руку. — Обязательно.
Вместе с посольским работником, Самира и Амир пошли в сторону большого автобуса с надписью на русском и арабском — «Посольство СССР».
Сева пригласил меня к припаркованному за забором автомобилю. Это был старый пикап «Хайлюкс» третьего поколения.
Пока шли к машине, я рассказал ему о произошедшем. Сева сразу сказал, что тут налицо провокация.
— Не думаю, что гипотетическое противостояние с СССР нужно Израилю.
— Естественно, поэтому и странно. Тогда кому?
— Разберёмся. Поехали, Алексей, — коротко бросил Сева, заводя двигатель.
Я сел рядом, прикрыв за собой дверь. Машина тронулась плавно, покидая шумный порт.
По пути в Дамаск, Сева передал мне конверт с документами.
— Вот твоя временная аккредитация, — пояснил он.
Я взял конверт, открыл. Внутри было удостоверение с моей фотографией и печатями. Я всё внимательно изучил, проверил каждую строчку, чтобы не было ошибок, и довольно кивнул.