Военкоры победы. Последние бои
Шрифт:
Братья Тур
Гитлеровцы
Хорошо сказал один наш лейтенант о многих гитлеровцах в оккупированных нами областях Германии.
– Их убеждения складываются, как перочинный нож.
Но нож и в сложенном виде не перестает быть ножом. И лезвие его, упрятанное в невинный черенок, отравлено.
Мы проехали десятки германских городов – от Кюстрина на Одере до побережья Балтики – и беседовали с рядом гитлеровцев.
Что поражает в большинстве из них – это полное отсутствие человеческого достоинства. Сегодня они играют в раскаяние, строят постные физиономии, изображают
Вот некоторые беглые зарисовки членов гитлеровской партии, с которыми нам приходилось беседовать.
Клаус Ордовский – работник группы кинохроники при Гданьском гаулейтере Форстере. Он по профессии – кинооператор и режиссер документальных фильмов. Впрочем, документальными эти фильмы назвать весьма трудно по причинам, о которых речь будет ниже…
У Клауса Орловского так называемая артистическая внешность. Тонкое, немного женственное лицо, седой венец волос вокруг «благородного» арийского черепа. Седые, косматые брови. Руки музыканта. Железный перстень на длинном тонком пальце. Когда говорит, часто облизывает розовые узкие губы.
Что же снимал господин режиссер?
– Разные события в жизни нашего города, – объясняет он услужливо. – Приезд рейхсминистра доктора Геббельса. Выступление господина Фрика. Разные рекламные кадры… И некоторые инсценировки…
Что за «некоторые инсценировки»? Господин Клаус Ордовский молчит. Впрочем, пожалуйста, он может рассказать. Он готов все рассказать советским офицерам. Ведь он же не виноват, – его заставляли эти проклятые главари, удравшие в последний момент из Гданьска на подводной лодке.
В 1941 году, перед началом массовых уничтожений поляков и евреев, понадобилась соответствующая агитационная кинохроника. Клаус Ордовский написал небольшой сценарий, – он ведь немножко литератор. Сценарий был прочитан и утвержден местным руководителем войск СС Вильгельмом Хут.
Сразу же начали с'емки. Был арендован на день лучший ресторан Гданьска «Альказар», столы уставлены яствами, шампанским, хрусталем. Из концлагеря Кокошкен были привезены несколько десятков евреев. Их побрили, велели снять лохмотья, надели на них отличные костюмы. Потом посадили за столы «Альказара».
Осветители установили аппаратуру. Загудели «юпитеры». Господин Клаус Ордовский крикнул в рупор: «Приготовиться! Снимаю!» Несчастные, полуживые люди, вытащенные из концлагеря, по команде подняли бокалы. Музыканты на эстраде взвили смычки.
Через два дня на экранах Германии появились сенсационные кадры: «Роскошная жизнь евреев».
Поляку из лагеря дали в руки хлыст и приказали взмахнуть им над спиной немецкого мальчика. Кадры, получившиеся в результате этой инсценировки, назывались: «Польский помещик издевается над немецким ребенком».
Фотографии, сделанные Ордовским, помещались на первых страницах «Штюрмера», «Дас шварце кор», «Данцигер форпостен».
Вот и все. Вот и вся вина члена национал-социалистской партии Клауса Ордовского. Он только выполнял приказ гаулейтера. А вообще его двоюродная сестра в 1934 году была даже замужем за поляком… Клаус Ордовский сообщает об этом торжествующе, как о первостатейном
Клаус Ордовский делает вид, что не понимает всей подлости своих деяний. Старая гитлеровская проститутка пытается загримироваться девственницей.
Вернера Шранка мы увидели по дороге в Эмаус. Поляки вели его за руки. Лейтенант Красной Армии с трудом защитил этого двуногого от самосуда со стороны иностранных рабочих, встречавшихся со Шранком в одном цехе верфи Шихау.
Вернер Шранк рассказал нам, что он – рабочий, что его отец – рабочий, что его дети – рабочие. Для большей убедительности он протянул нам свои грубые руки в твердых многолетних мозолях. Да, он – рабочий. Но может ли рабочий класс считать своим членом это человекоподобное существо? Вернер Шранк работал мастером в цехе подводных лодок. Оп – член национал-социалистской партии с 1934 года. В день своего пятидесятилетия он получил поздравительную телеграмму от ортслейтера. Обязанностью Вернера Шранка было наблюдение за иностранными рабочими.
Поляки – рабочие верфи Шихау откровенно разговаривали между собой в присутствии Вернера Шранка, потому что были убеждены, что он не понимает их языка. И когда то одного, то другого поляка начало арестовывать гестапо, никто и не подумал о Шранке. Однажды на верфь прибыл новый военнопленный из Польши. Он узнал Шранка. Оказалось, что мастер великолепно знает польский язык. Рабочие сразу поняли тайну арестов.
Но Вернер Шранк нагло смотрел в глаза своим соседям по станку, – ведь он выполнял партийное задание своего блоклейтера. Таков этот «рабочий» из национал-социалистской партии…
Фриц Нидермайер. Учитель начальных классов гимназии в городе Альтдамм. Член гитлеровской партии с 1937 года. Нацистский блоклейтер, т.-е. руководитель первичной низовой организации. Познакомиться с современным немецким учителем – это всегда нас занимало. Мы помним пленных офицеров германской армии, потрясавших нас своим уникальным невежеством, недоуменно хлопавших белесыми глазами в ответ на вопросы о Вагнере и Гете. Мы помним немецкого летчика Квада, взятого в плен под Тихвином. Он окончил художественный техникум в Мюнхене по классу живописи и не мог нам назвать ни одного художника, кроме Альбрехта Дюрера.
Так вот, наконец, он перед нами, воспитатель этой диковинной молодежи, немецкий учитель. Господин Нидермайер похож на персонаж, сошедший с карикатуры Георга Гросса. Вытянутый конусообразный череп дегенерата. Тусклые слюдяные глазки. Уши – будто крылья летучей мыши…
Господин учитель деликатно рассказывает нам, что вел преподавание под углом зрения «германских истоков мировой культуры». Это означает, что, к примеру. Николай Коперник объявлялся немцем, экспроприированным поляками у тевтонов… У учеников младших классов был введен курс «гимнастики духа». В «гимнастику духа» входило внедрение нравственных доктрин гитлеризма. «Высшее благо – убить поляка, еврея, цыгана». «Французы – скоты. Все в мире скоты, кроме немцев». «Человек создан для войны». «Жалость – низкое чувство» и т. п. Каждый час, рассказывает Нидермайер, был посвящен определенной нравственно-этической теме: «Превосходство немецкой расы», «Право повелевать».