Военная тайна варягов
Шрифт:
– Чертов недоумок! Догоните и остановите его, – приказал Майер разведчикам, сам бросаясь следом за Фогелем.
Самолет, в самом деле, был здесь. Майер увидел его, как только и сам продрался сквозь стену молодых невысоких елок, исцарапав в спешке лицо и руки.
“Шторьх” лежал в самый гуще подлеска, зарывшись носом в зеленый мох, беспомощно простирая переломанные крылья, опорой которым служили теперь, помятые, срезанные деревца, как домино, заваленные при падении крылатой машины.
– Стой, чертов Фогель! – уже не соблюдая никакой осторожности, крикнул Майер, которого не оставляло предчувствие близкой
Взрыв, раздавшийся вслед за этим, переполошил обитателей болота. Разом напомнил, этому, почивавшему в послеполуденной лени, угрюмому царству, что в этом мире нет ничего постоянного…
Майер, упавший ничком, и скомандовавший своим людям: “Хинлиген1!”, – спустя мгновение понял, что русские здесь уже были, сделали свое дело, а после, ушли, заминировав местность возле подбитого аэроплана.
– Алесс берайте2, – негромко скомандовал обер-лейтенант, после паузы. – Саперы ко мне!
Из зарослей послышались стоны и причитания Фогеля.
– Живучий, – почему-то с досадой, подумал Майер…
* * *
Из окна трехэтажного здания бывшей школы, Иванцову была видна окраина леса. До войны эта школа являлась гордостью современного, благоустроенного, большого поселка, который месяц назад превратился в арену жестокой битвы. Многократно переходил из рук в руки, отчего уцелевших домов здесь теперь осталось едва ли не меньше чем почерневших, подбитых танков. Одна из этих сгоревших машин, стояла в заросшем травой огороде, через который вчерашней ночью, вышел к своим, возглавляемый Фроловым отряд. Остов этого танка, вокруг которого суетились местные пацаны, и сейчас был виден старшему лейтенанту.
Фролов, потемневший от бессонных ночей, утративший лоск и выглядевший почти стариком, сидел напротив командира особого эскадрона, с которым успел сдружиться. Оба они разглядывали отобранные у пленного немца трофеи.
– Удивительно, товарищ Иванцов, как ему все-таки удалось выжить, – покачивая головой, говорил Фролов, с интересом рассматривая пистолет системы “Зауэра”, добротный немецкий компас на кожаном ремешке, колоду порнографических карт и странный, напоминающий крупную пуговицу, предмет на шнурке.
– От пилота мокрое место осталось, а этот выжил, – повторил подполковник, и старлей в очередной раз кивнул.
Иванцов смертельно устал. Поиски сбитого самолета, блуждание по болотам, короткая, но крайне ожесточенная схватка с немецкой группой, которая, возможно, бродила в этих лесах с той же целью, что и отряд Фролова – вконец измотали молодого старлея. Немцы атаковали из лесных дебрей, в момент, когда люди Фролова переправлялись вброд через маленькую, спокойную речушку. Попав под плотный ответный огонь кавалеристов, немецкая разведка предпочла отступить. Схватка закончилась быстро и главное – благополучно, если не считать царапины, которую получил сержант Бульба.
Иванцов поморщился, встряхнул головой, избавляясь от чувства тревоги, которое буквально преследовало его последние дни. Единственное, что сейчас хотелось, так это спать. Однако следовало дожидаться группу оперсостава из контрразведки фронта, которая была выделена начальством в помощь подполковнику. Схваченный возле сбитого “Шторьха” ганс упрямо молчал, и Фролов пока не решался отправить его в Москву.
– Зауэр тридцать восьмого года, калибр 7, 65
– А вот эту пакость, показывать начальству возможно и ни к чему… – Подполковник вытащил наугад из колоды карту, с усмешкой взглянул на грудастую “даму бубен”. – Хотя, если наш немец и в самом деле такая важная птица, то в его арсенале пустяшных вещей быть не может.
– Чертовы капиталисты. Ни стыда, ни совести… – Поддакнул подполковнику Иванцов.
– Компас хороший, – продолжил подполковник, в очередной раз, трогая указательным пальцем трофейный прибор. – А насчет капиталистов – вы правы… Разложение капитализма налицо, так сказать. В гражданскую войну мне случилось воевать против генерала Каппеля. Так вот однажды, под Красноярском, в декабре девятнадцатого года, захватили мы штабную машину. Беляков в ней перебили всех до единого, и стали делить трофеи. Вот значит, наш комроты – беззаветной храбрости и большого ума человек, хотя и малограмотный, подарил мне, для смеха, колоду таких же карт, но изготовленных еще в прошлом веке. У погибшего штабс-капитана эту колоду нашли. Так там дамочки в белье все были… Такого паскудства, как вот у этих, не наблюдалось еще и в помине…
– А это вот, что за штуковина? – не шибко заинтересовавшись эволюцией капиталистического разврата, спросил Иванцов, кивая на четвертый трофейный предмет – ту самую блестящую бляху на шнурке.
– Амулет какой-то… – Подполковник пожал плечами. – Такое впечатление, что здесь изображено какое-то древнее божество. Видите, доспехи еще совсем допотопные. Шлем с крылышками, а ноги босые.
– Древнее божество германцев? – уточнил старлей Иванцов.
– Навряд ли, – помотал головой Фролов. – Я хоть и не крупный специалист в истории, но думаю, амулет не имеет к древним германцам никакого отношения. Что-то восточное… Не могу объяснить почему, но мне глядя на это приходят на ум Шумер или Вавилон. Нечто более древнее, чем Германия. Однако не исключено, что перед нами простая безделица, купленная на рынке или отобранная, при грабеже мирных граждан.
– У меня в эскадроне есть парень по фамилии Шорин. До войны в МГУ учился. По-моему, как раз на истфаке. Может ему это стоит показать? – предложил Иванцов. – А то заберут амулет вместе с пленным гансом, и никогда не узнаем, кто это был? Бог войны вавилонцев, или может кто-то еще.
– Ваши люди на отдыхе, – с сомнением пососав губу, вновь пожал плечами Фролов.
– Пока смершевцев нет, товарищ подполковник… – Иванцов умоляюще посмотрел на командира. – Жутко интересно, что скажет бывший студент об амулете.
– Ну, ладно. Сходите к своему Шорину… Хоть и не вижу особого смысла в этих немецких безделушках, но, поинтересоваться можно. – Фролов снова взял в руку “зауэр”. – Удобный пистолет, – сказал он, когда Иванцов уже закрывал за собою дверь.
Выйдя на улицу, с наслаждением вдохнув свежего воздуха, старлей зашагал в направлении поселкового центра, насвистывая бодрую “пионерскую” мелодию. Полусонное состояние требовало дополнительной энергетической подпитки. А, как известно, ничто так не укрепляет боевой дух, как бравая песня, вовремя прибывшая полевая кухня и крепкое “фронтовое” словцо, прозвучавшее своевременно из уст командира.