Военно-медицинская акаМЕДия
Шрифт:
Открыв кран с проточной водой и вьюшку снизу, я тщательно сполоснул стенки котла и слил весь этот закисший мусор на палубу. Остатки раствора, весело журча, потоками уплыли через шпигат в углу. Завершив уборку, довольный до мозга костей, я срочно пошёл спать.
Рано утром меня разбудил Борис. Сто пятьдесят килограммов живого веса стояли подле моей шконки и судорожно колыхались. В тихом ужасе кок, точно мотыгами, размахивал руками:
— Где… (цензура) чай??!!! Какой… (цензура) бак слил? — Казалось, он капельку чем-то расстроен.
— Ну, я бак слил, — спросонья спокойно ответила моя юная личность.
Борис даже
— А что мы на завтрак пить будем??? Воду кипячёную??? Где чай?!! — Его тень уже ползла к моему горлу.
— За бортом, — смущённо признал я свои вчерашние прегрешения, моментально поняв, что грязь оказалась нашим вечерним чаем, точнее, заваркой. Кто ж знал, что там у них на корабле для вечернего и утреннего чая одна и та же заварка используется. «Прямо как на первом курсе пакетики по три раза заваривали», — вспомнилось мне. Мысли перебил судовой кок:
— Ищи, где хочешь! Но чтоб чай в котле был!!! Ты понял, чувак?! — Борис выглядел не на шутку рассерженным.
На завтрак вся команда корабля и весь наш взвод пили вкусный чай (каслом Машу не испортишь). Он стал даже вкуснее, чем раньше. Ароматный такой. Где же я его достал? В кубрике лежала пачка чая, привезённая мной из Акамедии — двенадцать пакетиков. Хватило на весь корабль. Да ещё и на ужин осталось.
А начпрод корабля после направил на склад подчинённого матроса, и тот притащил три больших пачки волшебного и индийского и засунул его в НЗ (неприкасаемый запас или в народе — невозможно забрать), чтобы всегда имелась возможность пополнить провианты, в спешке и по неопытности слитые салагами-академиками за борт.
Лекция 24 РУЖО, или КАК ПРАВИЛЬНО ВООРУЖАТЬСЯ
Даже палка и та раз в год стреляет.
Отбыв кратковременную практику и не утопив «Перикоп» (может, потому, что последний располагался подле пирса, а может, курс ещё до конца не заматерел), все досрочно отправились в отпуска. Давно желаемые отпуска. Кто на поезде скрылся. Кто на самолёте отправился, а кто и на машине.
В нашей же истории главные герои тоже не засиделись и достаточно оперативно убыли в свой долгожданный летний каникулярный отпуск. Пусть всего на месяц, но зато на какой! На целый! После года учёбы простой спокойный сон кажется райским наслаждением. Стоит ли говорить о море, пляже и прочих приятностях, которым подверглись в отпуске наши главные герои. И вот, погрев на солнце свои косточки, я и вся моя братия вернулись в Акамедию и вступили на трудный путь третьего курса.
Третий курс кардинально разнился от второго. Свободный выход и отсутствие нарядов по камбузу расслабляли и привносили леность. Однако строить из себя лодырей категорически воспрещалось. До полного спокойствия всем нам оставалось исключить последнее. Для незыблемого и окончательного счастья нашему курсу требовалось лишь одно: в предстоящую зимнюю сессию успешно сдать фармакологию. Просто сдать её и всё.
К фармакологии готовились все. Кто-то больше, кто-то меньше. Готовились лентяи. Готовился старшина. Даже блатные, и те учили неподъёмную «фарму». В те трудные дни всех нас объединяло повсеместное поглощение учебников и справочников Машковского и Видаля.
Литература, если можно так сказать, выносилась из медицинской библиотеки и лилась на курс
Звали вышеупомянутого друга Алексей Тихомуров (среди своих просто Тихий), и жил он прямо у входа на курс, в кубрике номер раз. Правда, Лёха выделялся не номером комнаты, а как раз тем, что, несмотря на предстоящие пудовые зимние экзамены, оставался практически единственным человеком, который открывал далеко не учебную литературу. Ой, не учебную. Умным книгам Лёшик предпочитал иное направление: фантастику. Хотя сказать, что товарищ любил фантастику — это не сказать ничего. Алексей просто никогда не выпускал книгу из рук. Он стоял с ней на построении, спал в наряде, бегал на зарядке и ел в столовой. И этот список можно продолжать до бесконечности. Проще сказать, ни где наш товарищ был с книжкой, а где он с ней не был. Подобных мест на Земле практически не оставалось.
Для примера напишу, что как-то в три часа ночи по призыву мочевого пузыря я пошёл в гальюн и на пороге уткнулся в Лёху, идущего с открытым «букварём».
— Тихий! Ты что, и в туалет без литературы сходить не можешь? — удивился я.
— Да я ещё и спать-то не ложился, — обозначил свою любовь к жанру Лёшик и заперся в кабинке.
В остальном Алексей слыл самым заурядным троечником и, кроме тяги к художественной литературе, больше ничем ярким среди сверстников не выделялся. Не выделялся ровно до того времени, пока в один день начкур не сделал обход кубриков нашего выдающегося подразделения.
В шестнадцать ноль-ноль, после небогатого обеда в недрах курсантской столовой, Газонов затеял построение. Весь курс, как и положено, разместился на палубе, в две шеренги, повзводно. Затаив дыхание, стояли взводные. Сто пятьдесят пар глаз смотрели и ждали. Какое-то необычное построение. В среду.
— Сегодня вроде бы не должно. — говорили одни.
— Не должно, — вздыхали другие.
— Однако… — констатировали третьи.
Игорь Андреевич, поздоровавшись со строем, скомандовал:
— Курс, равняйся! Смирно! — короткая пауза перед выстрелом. — Доктор Тихомуров, выйти из строя.
Из строя выполз Лёха и, развернувшись лицом к курсу, вытянулся почти как настоящий военный.
— Алексей Викторович, а вы давно в каюте убирались? — начал издалека начальник курса.
— Ну, это. вче… — начал протяжённо Викторович, однако был жестоко перебит начальником:
— А я вот сегодня имел честь посетить вашу обитель. — Он ещё выждал немного, и по выражению лица Тихого стало очевидно, что тот всё понял. Курс же плыл не в курсе (случайный каламбур), поэтому начальник продолжал казнь:
— Так вот. Посетив ваше, если можно так сказать, пристанище, я обнаружил две удивительные вещи. — С этими словами неизвестно откуда начальник курса достал белую форменную рубашку с почти чёрным воротом и, показательно продемонстрировав её курсу, надел на Алексея, приговаривая:
— Это нашли в вашем шкафчике. — Как бы готовясь к главному броску, начкур поправил воротник на рубашке. — Весьма чистая вещица. — Капитан ИА подождал, пока строй утихнет от смеха. — А это под вашей кроватью, — окончательно заклеймил Газонов подчинённого, вынимая из-за спины деревянное ружьё. Простое, не огнестрельное, обычное деревянное ружьё.