Военно-медицинская акаМЕДия
Шрифт:
Ребят продержали месяц. На транквилизаторах и прочей гадости. И выпустили уже действительно другими людьми. В отличие от исправительной колонии.
Молодые люди после ночного марафона и принудительного лечения поправились. Они не пьют и не курят. Работают. А один совсем вылечился и сразу ушёл в монастырь.
Лекция 68 О ЗАПИСЯХ ДЛЯ ПРОКУРОРА
На заборе тоже написано.
Не любящий медицину человек может, конечно, повозмущаться.
А мы, медработники, им возразим в ответ и аргументируем сразу по трём пунктам. Во-первых, не таких уж и здоровых. Во-вторых, факт-то излечения налицо. А в-третьих, всё вполне законно, ведь сейчас очень тяжело найти психически здорового человека. Очень тяжело. Если человек посягает на чужое (жизнь, деньги, хлам), то он уже стопроцентно болен. И доводы вроде: «Плохо лежало, поэтому взял» не принимаются. Поэтому всё честно. Ну а если вы имеете в виду сугубо юридический аспект вопроса, то тут нам, медикам, реально повезло. Ведь грамотно составленная история болезни спасёт вас не только от материальной, но и от уголовной ответственности.
Именно в интернатуре мы и столкнулись с правильным составлением историй болезни. Истории эти обязаны были выглядеть идеально. А — сроки лечения, не превышающие стандарты; Б — анализы, подтверждающие диагноз; В — чёткие жалобы и анамнез, разумеется. В общем, чтобы как по учебнику, только лучше. Ведь истории эти заводились исключительно на мёртвые души.
В те времена мы проходили интернатуру по всем стационарам нашего города. То на хирургии месяц посидим. То на гематологии недельный курс застанем. То гинекологами в консультации поработаем. Нужно же было где-то практику набирать. И вот как раз в одной из таких больниц для интернов нас позвали и просто так, прямо в лоб, сказали:
— Доктора, — обратился к нам с дядей Славой терапевт. — Вам говорили, что история болезни пишется для прокурора?
— Говорили, — не совсем поняв, к чему клонит доктор, закивали мы.
— И то, что «если сделал — запиши, а не сделал — дважды запиши», тоже говорили? — продолжает коллега.
— Разумеется, — подтверждаем мы, подозревая жёсткий контроль проверяющих лиц именно в этой больничке.
— Ну, вот и отлично! — резко оборвал расспрос доктор. — Тогда идёмте писать.
— Что писать? — немного тупим мы.
— Истории писать, — уточняет терапевт.
— Истории это хорошо, но где больные? — наивно пытаемся выяснить мы. Нам можно, мы — интерны.
— Они здесь, у нас, только их не видно, — шутит врач и, видя растерянность на наших лицах, поясняет: — Понимаете, какое дело. Фонд обязательного медицинского страхувания очень мало платит за каждого больного. Цены, скажем прямо, социалистические. А больнице надо жить и кушать. Вот мы и пишем наших бывших пациентов, преимущественно пенсионеров, которые у нас когда-то лежали, как поступивших вновь. Разумеется, в конце «лечения» мы им звоним и проверяем, живы ли они. А то…
— Что «то»? — спрашиваем мы.
— Да произошёл
— А как обнаружили? — удивляемся мы, зная, что тяжело сопоставить визит врача и тот факт, жива ли пациентка или нет. Уж слишком большой город.
— Да случайно, конечно же, — подтверждает наши догадки врач. — Проверку спустили, а у бабки родственники какое-то пособие получали, ну вот и раскрылось. Скандал был… что ты.
— Понятно, — заключаем мы и, понимая, что отпираться от подделки медицинской документации бесполезно, тем более что в интернатуре всё одно, за всё отвечает лечащий врач, а не мы, говорим: — Давайте ваши истории.
ИЗ СУДОВОГО ЖУРНАЛА
День две тысячи триста двадцатый.
Сегодня нагрянул морской патруль. Проверяли корабль и всю документацию. Из журналов пришлось экстренно стирать всякие художества и разные надписи типа «Саня — ЛОХ», оставленные матросами друг другу. Несмотря на почти идеальное состояние, нас всё равно выдрали. Старший помощник говорил, что в журналы нужно было вложить денежные ассигнации, тогда бы не тронули. Вместо этого на борту патруля мы наложили несколько «ароматных» кучек. Всё же мы против коррупции, пусть и не самым оригинальным способом.
Лекция 69 СБОРНАЯ АНАМНЕЗОВ КУРСАНТОВ
«Жи», «ши» пиши через «и».
Ну а чтобы не только в липовых историях болезни не делать ошибок, но и в настоящих, нужно учиться, учиться и ещё раз учиться. Хотя бы русскому языку. Но так как не все любят делать это, то автору удалось собрать некоторый материал описок и опечаток в учебных историях болезни. И не только в учебных. Любуйтесь! Орфография полностью сохранена.
ИЗ АНАМНЕЗА
• Я старушка недоглухонькая.
• Я пошла умирать, да где-то заблудилась (старушка 94 лет).
• Я берегу свой кишошник, как святыню.
• У меня опасная болезнь — бронхоэкстазы (вместо — бронхо- эктазы).
• В каком кабинете записывают стенокардию? (Вопрос про ЭКГ.)
• Больная жалуется на головные боли в лобной части живота.
• Больному необходимо проводить ректоскопию мочевого пузыря (ректум — прямая кишка).
• На грудной клетке часты флегмоны, между большой и малой ягодичными мышцами.
• Позвоночный столб намного длиннее, чем позвоночник.
• Повышение проницательности сосудов (нужно — проницаемости).
• Гипертоническая болезнь 12-перстной кишки.
• Больная N. Возраст — 70 лет. Диагноз — острый холецистит. Сопутствующая патология — девичество.
• Больная К. Состояние удовлетворительное сознание ясное. В постели активна. (Пример углубленного сбора анамнеза.)
• Состояние удовлетворительное, температура нормальная. Стула не было, был обход профессора.