Военно-морской шпионаж. История противостояния

Хухтхаузен Питер

Выгоды, приобретенные советским ВМФ в ходе использования военно-воздушной и военно-морской баз в Камрани, после окончания «холодной войны» быстро улетучились с уходом российского ВМФ со своих баз за рубежом. По иронии Соединенным Штатам было предложено взять в аренду Камрань, что могло бы стать противовесом поднимающемуся Китаю и поддержать Вьетнам, неожиданно очутившийся в стратегических партнерах Америки. Правительство Вьетнама официально опровергло слухи о подобных предложениях».

Глава 10

ЛОДКА ПРОПАЛА — ЛОДКА НАЙДЕНА: 1968-1974,1989 г

Год 1968-й был неудачливым для подводников. 24 января

в Средиземном море Израиль потерял свою подводную лодку «Дакар», а 27 января, опять же в Средиземном морс, пропала французская подводная лодка «Минерва». В марте в районе севернее Гавайских островов советский ВМФ лишился дизельной подводной лодки класса «Гольф» со стратегическими ракетами, а в мае ВМС США к юго-востоку от Азорских островов потеряли атомную ударную подводную лодку «Скорпион», на которой произошел взрыв. На время написания этой книги причина взрыва оставалась неизвестной.

То, что вы прочтете ниже, является воспоминаниями П. Хухтхаузена об исчезновении, подъеме и последствиях потери советской подводной лодки К-129 в марте 1968 г. П. Хухтхаузен служил в Москве в качестве американского военно-морского атташе с 1987 по 1990 год.

В один из августовских дней 1989 г. в моем офисе в посольстве США в Москве раздался телефонный звонок. Голос капитана 1-го ранга советского ВМФ В. Серкова, который нельзя было спутать ни с каким другим голосом, зарокотал в трубке по-русски: «Товарищ атташе, к одиннадцати часам требуется ваше присутствие в кабинете адмирала Макарова на улице Грибоедова». Как военно-морской атташе, я свыкся с выполнением необычных задач во имя дипломатии или разведки, однако та встреча с советскими военно-морскими офицерами оказалась самой причудливой. Я прибыл в штаб их ВМФ, одиночному и аккуратно выглядящему зданию в этом запущенном районе Москвы, поднялся по ступенькам, миновав бюст Ленина и двух часовых в форме, которые приветствовали меня неестественным поворотом головы — надменным, показалось мне я, хотя и знал, что они просто демонстрировали бравый вид. Нервный адъютант, от которого несло салями и табаком, проводил меня в кабинет адмирала.

В штабе царила сердечная атмосфера. Адмирал Валентин Макаров, начальник главного штаба ВМФ, встретил меня строго в центре своего кабинета, все атрибуты которого свидетельствовали о безусловной принадлежности его хозяина к морякам. Адмирал был солидно скроенным мужчиной с простыми манерами моряка. За адмиралом стояло с полдесятка морских офицеров в синей форме, которые, как и сам адмирал, выглядели преисполненными сознанием долга. Встреча, на удивление, началась без обычного представителя разведки от отдела по внешним связям Министерства обороны, который получил у американцев прозвище «рассадник шпионов». Мы пили русский чай из стаканов в металлических подстаканниках, стенки которых были украшены изображением кораблей.

— В прошлом месяце наших матросов хорошо встретили в Норфолке, — начал адмирал без намека па улыбку, — ваших также хорошо примут в Севастополе. — Обмен визитами военных кораблей двух стран возобновился этим летом после семнадцатилетнего перерыва. Американские корабли впервые с 1921 г. — тогда они помогали в эвакуации остатков белой армии, проигравшей Гражданскую войну в России, — должны были посетить Крым. Однако предстоящий визит американских кораблей не являлся основной темой встречи. Разговор продолжался в необыкновенно расслабленной атмосфере до появления капитана 1-го ранга В. Серкова, буквально ворвавшегося в кабинет.

Капитан 1-го ранга В. А. Серков был ведущим экспертом советского ВМФ по морскому праву. Он неоднократно участвовал в различных международных конференциях и был в числе первых участников начатых в 1972 г. переговоров между ВМФ СССР и ВМС США о предотвращении инцидентов на море. Как и другие американские военно-морские атташе, служившие в Москве последние

двадцать лет, я был хорошо знаком с Серковым. Он был одним из немногих продолжавших служить морских офицеров, которые некогда принимали участие в самых первых переговорах и последующем подписании соглашения между тогдашним министром ВМС США Джоном Уорнером и советским адмиралом Петром Навойцевым. Появление Серкова в кабинете было неожиданным и сразу изменило атмосферу в кабинете в сторону большей строгости и официальности. Я предполагал, что Серков сейчас доложит о каком-то ужасающем происшествии, которое могло случиться в море, хотя число инцидентов на море с участием двух флотов значительно уменьшилось в тот период улучшения отношений. Вместо этого Серков в нескольких словах рассказал о том интересе, который с недавних пор проявляет советская пресса к американской операции, проведенной пятнадцать лет назад в Тихом океане и получившей название операция «Дженнифер».

Серков резко перешел к делу: «Советский ВМФ, от имени семей девяноста восьми наших моряков с подводной лодки, потерянной в Тихом океане в 1968 г., просит вас подтвердить, что останки членов экипажа лодки, извлеченные вами при проведении операции по подъему корпуса лодки со дна океана, были перезахоронены в море». — Я остолбенел.

Серков продолжал: «Также, для удовлетворения религиозных чувств семей верующих Русской православной церкви, мы просим вас указать точное место их упокоения. — Внося в разговор еще больше интриги, Серков мрачно добавил: — Просьба обоснована, учитывая роль американских ВМС в потоплении этой лодки». — Встреча закончилась. Я согласился доложить по инстанции об их просьбе, поднялся со стула, сгреб свой дипломат и поддел назад мимо тех же часовых, которые, казалось мне, выглядели теперь сердитыми. Через всю Москву я поспешил в посольство.

Этой встрече и просьбе о помощи предшествовало появление сенсационной статьи в популярном журнале «Огонек»; в статье говорилось о подъеме американцами советской подводной лодки Тихоокеанского флота. В статье, о которой упомянул при встрече Серков, сообщалось, что лодка пропала в 1968 г., затем была найдена и поднята в ходе американской операции «Дженнифер». В «Огоньке», со ссылкой на западные источники, утверждалось, что американцы подняли останки некоторых членов экипажа советской подводной лодки и затем захоронили их в море.

Потеря этой советской подводной лодки с баллистическими ракетами до сих является одним из самых значимых и все еще не объясненных инцидентов «холодной войны» под водой. Катастрофа случилась 8 марта, именно в этот день в северной части Тихого океана, где глубины достигают 18 000 футов (около 6000 м), исчезла советская дизельная подводная лодка «Проект 629-М» с баллистическими ракетами на борту (классификация НАТО — класс «Гольф-II»). Причина гибели лодки, имевшей тактический номер К-129, никогда публично не объявлялась ни одной из сторон. И хотя некоторые подробности той истории появились в печатных изданиях, ВМС США до сих пор отказываются официально комментировать тот случай.

В 1995 г., когда я, уже уволившись из ВМС США, был в России и собирал материал для своих книг, то встретился с контр-адмиралом А. Дыгало, бывшим командиром 22-й дивизии подводных лодок Тихоокеанского флота (Рыбачий). Злополучная К-129 входила в состав именно его дивизии. Холодным московским вечером в своей крохотной и плохо освещенной квартире Дыгало поведал мне свою версию исчезновения лодки. Дыгало, долгое время бывший помощником редактора советского военно-морского журнала «Морской сборник», говорил по-русски, выбирая слова, а в конце разговора передал мне свои воспоминания о том случае, собственноручно отпечатанные им на машинке. По сей день доброжелательный и глубоко верующий бывший подводник считает, что американские ВМС причастны к исчезновению его подводной лодки со всем экипажем.