Военные приключения. Выпуск 3
Шрифт:
И снова такси, снова петляние по улицам. На этот раз Швецов приехал к Евгению Евгеньевичу. Через полчаса вышел и отправился домой.
— Где находилась в этот момент Янкина? — спросил Красин, выслушав Климова.
— Где и положено — на работе.
— А сын?
— В интернате.
— Твои соображения?
Климов помял подбородок и, подумав, заключил:
— Он ее ограбил.
— Теперь тебе картина ясна?
— Вполне. Крайников — наводчик, Швецов — исполнитель. Добычу делят пополам.
— Нет, — спокойно, но твердо возразил Красин. — Я думаю, роль обыкновенного наводчика — не для Крайникова.
— Теперь
Красин встал, собираясь с мыслями, прошелся по кабинету.
— Что бы ты предпринял на месте Янкиной?
— Первым делом сбегал бы в милицию, сообщил бы, что ограбили.
— А если она не сообщит? Такое можешь себе представить?
— Вы думаете, что Швецов на это и рассчитывал?
— Крайников на это рассчитывал. Но чтобы не быть голословным, давай подождем до завтра. Как говорят, утро вечера мудренее. А пока…
Резко зазвонил телефон. Красин посмотрел на часы и рывком снял трубку.
— Я вас слушаю… Здравствуй, дорогой! Как дела?.. Так… Так… Повтори… Цветова Анна Григорьевна? Правильно?.. Не волнуйся, сам займусь. Все?.. Ну и прекрасно. Будь здоров!
— Родин? — поинтересовался Климов, когда Красин положил трубку.
— Он самый.
— До сих пор не пойму, зачем потребовалось отстранять его от дела и забрасывать, так сказать, в это бандитское логово?
— Это не моя инициатива, — поморщился Красин. — Ребят из госбезопасности.
— А они с вами своими секретами не делятся?
Красин раздраженно щелкнул пальцами.
— Костя, ты когда-нибудь читал документы с грифом «Совершенно секретно»?
— Приходилось.
— Так вот, у них почти каждая бумажка с таким грифом.
— Вопросов нет, — сказал Климов, поднимаясь. — Разрешите идти?
— Иди. Надоел ты мне со своей официальностью.
Самое страшное — подводить итог собственной жизни, подбивать баланс, дебет-кредит. Если человек на это решается, можно собирать чемодан, и какая будет конечная остановка — сомневаться не приходится. Момент этот всегда неожидан, к нему нельзя подготовиться. Он приходит сразу, без предупреждения, и зависает над головой, как топор в руках равнодушного и безжалостного палача. И волей-неволей начинаешь разматывать клубок своей жизни, пытаясь понять, когда же ты запутался, когда сделал первый неверный шаг, который привел тебя к катастрофе.
В квартире стояла мертвая тишина, и от этой тишины звенело в ушах. Янкина сидела на самом уголке двуспального дивана — маленькая, потерянная, словно птица, прибитая дождем к земле, и, сжав пальцами виски, затуманенным взором смотрела в окно. Вечерело, и темное небо казалось чужим и холодным, бездонной пропастью, в которой никто не услышит твоего крика и не придет на помощь.
Когда же это все-таки произошло? В памяти Янкиной всплыла слащаво улыбающаяся физиономия Кирина, его хитро поблескивающие, кажущиеся огромными из-за сильно увеличивающих стекол очков глаза и его толстые, вечно мокрые губы.
— Татьяна Лазаревна, у нас сегодня на редкость удачный день. Две картины. Великолепные картины! Одна — из коллекции Воронцовых-Дашковых, а другая, по-моему, кисти самого Федотова. И покупатель уже есть. Надежный человек.
— Как понять — «надежный»?
— Тот, кто понимает в искусстве, для кого искусство не дилетантское коллекционирование, а наслаждение,
Надежный человек оказался на редкость обаятельным и элегантным. Его безукоризненный вид, изящные манеры привели Татьяну Лазаревну в замешательство, и она без звука разрешила приобрести гостю картину прямо у себя в кабинете.
— За картину-то, Татьяна Лазаревна, дали немного больше, — сказал Кирин после этого случая.
— Как больше? — не поняла Янкина.
Они зашли в кабинет. Растерянный Кирин, потоптавшись, выложил на стол солидную пачку кредиток.
— Вот примите.
Татьяна Лазаревна вспыхнула.
— Как это понимать?
— Ваше… Ваша доля, — спокойно проговорил Кирин. Его глаза смотрели остро и строго, никакой растерянности, он словно гипнотизировал ее своим магнетическим взглядом. — Я пойду, меня там ждут, — сказал он.
Дверь щелкнула, наступила тишина.
Татьяну Лазаревну вызвали в трест. Она положила деньги в стол и уехала. Когда вернулась, деньги были на месте. Она долго с недоумением смотрела на них, словно удивляясь, почему они не исчезли, и после мучительного раздумья, когда уже пора было уходить домой, неловким жестом, смяв несколько кредиток, сунула их в сумку. «Завтра разберусь», — успокоила она себя. Но это «завтра» длилось не год и не два, а до того самого момента, когда она вошла в свою квартиру и увидела, что одна из дверец шкафа, который она всегда запирала на ключ, слегка приоткрыта, Татьяна Лазаревна стремительно рванулась вперед, нашла шкатулку, дрожащими пальцами раскрыла ее и ахнула: пропали две сберегательные книжки на предъявителя и облигации трехпроцентного займа. Татьяна Лазаревна беспомощно оглянулась и только тут заметила, что многие вещи перевернуты, валяются в беспорядке. «Ограбили! Обворовали! — чуть не взвыла она в голос, в панике схватилась за телефонную трубку, но, набрав первые две цифры номера, оцепенела. Рука стала вялой, непослушной. — А кому жаловаться? Милиции?
Вечером у нее случился сердечный приступ. Врач посоветовал ей несколько дней полежать в постели, не волноваться, хорошо отдохнуть.
— Нервы, переутомились, — сказал он ласково.
Прошло три дня. Татьяна Лазаревна уже вставала и выходила на улицу. Силы медленно возвращались к ней, а вместе с ними и уверенность. «В конце концов, — подумала она, — ничего страшного не произошло. Деньги есть, и пока тихо. Главное, что обошлось». Но она ошиблась. В тот же день, вечером, к ней нагрянул гость, молодой, симпатичный, спортивного вида мужчина.
— Вы, собственно, к кому? — открыв дверь, спросила Татьяна Лазаревна.
Она почему-то была уверена, что ее пришел навестить доктор.
— К вам, Татьяна Лазаревна. — Незнакомец широко, открыто улыбнулся. — Зовут меня Василий Иванович, но вы можете меня называть просто Вася. Разрешите войти?
— Входите, — опешила Татьяна Лазаревна.
Вася, не снимая плаща, прошел на кухню, которая находилась рядом с прихожей, сел и жестом пригласил сесть Татьяну Лазаревну.
— Я к вам от Льва Николаевича.