Военные приключения. Выпуск 4
Шрифт:
Командир «Волгограда» капитан 2 ранга Гаранин нетерпеливо похаживал по правому крылу мостика. Он сердито поглядывал на матросов, не очень расторопно, как ему казалось, работавших внизу, на узкую полосу воды, отделявшую крейсер от танкера, и с трудом сдерживал себя. Понимал, что все идет как надо и его плохое настроение зависит от чего-то совсем другого. Он знал этот свой недостаток — если радоваться, так напропалую, если сердиться, так на весь белый свет, — и старался не сорваться, не портить людям предстоящий праздник.
— Ну,
Гаранин оглянулся, сердито посмотрел на улыбающегося своего замполита капитана 3 ранга Долина и тоже улыбнулся, поняв вдруг причину своего плохого настроения. Все дело было в том, что он надел наконец свою нелюбимую тропическую форму — шорты, оголившие ноги, синюю пилотку с козырьком, всегда казавшуюся ему не более как мятой фуражкой, свободную рубашку с короткими рукавами, напоминавшую домашнюю распашонку. Все командиры на корабле одевались по погоде, и только Гаранин до сегодняшнего дня парился в повседневной флотской форме. Много раз порывался он переодеться, раздевался в каюте, осматривал в зеркало свою не слишком-то стройную фигуру и, вздохнув, снова надевал тужурку.
Но сегодня он уже никак не мог отложить тропическую одежду: вечером корабли пересекали экватор и предстоял праздник.
— Что нового, Игорь Петрович? — спросил он Долина.
— Пилоты жалуются. Жарко. Трудно летать.
— В Красном море будет жарче. Надо разъяснить.
Вода под бортом кипела, стремительно летела назад. На танкере и на крейсере стояли вдоль бортов вахтенные в оранжевых нагрудниках, посматривая на трос, натянутый между кораблями, на черный шланг, редкой гармошкой свисавший с троса.
— Салям, йа бинт! Исмик э? — услышал Гаранин веселый голос капитана 2 ранга Строева, выполнявшего в этом походе обязанности представителя политуправления при отряде кораблей.
— Тренируешься? — спросил Гаранин, с интересом оглядывая Строева, тоже вырядившегося в тропическую форму.
— Зубрю помаленьку. Не день будем стоять у египетских берегов, и не неделю.
— Думаешь, придется гулять по берегу?
— Вам — едва ли. Кто знает, какая обстановка ждет нас в Суэцком канале.
— Боевая, — подсказал Гаранин.
— Во-от, боевая. Разве вы в такой обстановке покинете корабль хоть на минуту? А мне, хочешь не хочешь, придется общаться с арабами.
— А что это вы сказали?
— Салям, йа бинт? Исмик э? — «Здравствуй, девочка! Как тебя зовут?»
— Зря про девочку-то учите. Это вам не Европа. «…Следует помнить, что даже при встрече со знакомыми нельзя спрашивать о здоровье жены, передавать ей поздравления и приветствия, — назидательно зачастил Гаранин, наизусть цитируя недавно прочитанное о нравах в арабском мире. — С женщиной нельзя разговаривать но телефону, если мужа нет дома. В магазине нельзя начинать разговор с рядом стоящими женщинами, даже если вы хотите спросить у них совета относительно покупаемого товара. Не рекомендуется слишком
— Хватит, хватит. Буду ходить по улицам с закрытыми глазами, — засмеялся Строев. — Про девочек — это я так, звучит больно интимно: «Исмик э?»
В дверях рубки появился рассыльный, громко крикнул с порога:
— Товарищ капитан второго ранга, разрешите обратиться к товарищу капитану третьего ранга!
— Что стряслось? — спросил Строев.
— Товарища капитана третьего ранга Долина просит зайти в кают-компанию капитан третьего ранга Беспалов.
— Что значит — «просит зайти»? — удивился Долин. — Он что, входит в роль царя морского?
— Никак нет, бодро откликнулся рассыльный. — То есть так точно! Капитан третьего ранга Беспалов в настоящее время находится в обмундировании, то есть в одежде Нептуна.
— Что тут такого? — серьезно сказал Строев. — Царь просит к себе простого замполита. Не приказывает, заметьте, а просит. С его стороны очень даже деликатно.
— Что там? — спросил Долин. — Роли не поделили?
— Так точно! Русалки нет. Все отказываются.
— Что значит — отказываются?
— И товарищ капитан третьего ранга Беспалов говорит: здоровы больно матросы для русалки.
— Акселерация, — сказал Строев.
— А что особого нужно для русалки? — недоуменно спросил Долин.
— Ясно что. Но можно ограничиться чисто внешними признаками. Ну, скажем, ноги длинные. — Он оценивающе оглядел рассыльного. — Глаза голубые, краснеть умеет. Для косы у боцмана материал найдется…
— Товарищ капитан второго ранга, — взмолился рассыльный. — Нельзя мне быть русалкой. У меня усы растут.
— Побреешь.
— У меня грудь волосатая.
— Тоже побреешь. А? Чем не русалка? Стройная, красивая…
— И болтливая, — сердито бросил Гаранин.
— Доложи Нептуну: сейчас приду, — сказал Долин.
Почти не касаясь ступеней, держась только за поручни, Долин легко соскользнул по трапу в кондиционерную прохладу корабля.
Гаранин проводил взглядом замполита.
По морю шла легкая зыбь. Пустой горизонт четко отделялся от неба полосой густого ультрамарина. Ветер был балла на два. Самая подходящая для праздника погода.
Вахтенный офицер доложил, что до экватора остался ровно час хода.
— Как с заправкой? — спросил Гаранин.
— Через пять минут заканчиваем.
— Добро.
Он шагнул в рубку, подошел к микрофону корабельной трансляции. Откашлялся и щелкнул тумблером.
— Товарищи! — сказал тихо и строго. — Ровно через час мы пересечем линию экватора. Команде, всем свободным от вахт, приготовиться к построению.
Танкер отвалил, на его палубе суетились матросы, убирали шланги. Высокие мачты «Смелого», видные за надстройками танкера, словно бы поднялись еще выше: корабли расходились по своим местам в походном строю кильватера.