Военные приключения. Выпуск 6
Шрифт:
Мое появление останавливает их продвижение вперед.
— Кто вы такой? — кричит мужчина.
Серая «Волга», ружье, какой-то подозрительный тип, возможно, труп: у него есть основания оставаться на месте.
Приходится терять драгоценные секунды и объяснять, кто я. Вместе с мужчиной мы переносим Ольгу в «Жигули». Женщина суетится рядом, открывает дверку, раскладывает сиденье и раздраженно бормочет:
— Какая красавица! Ах, какая красавица!..
Мы укладываем девушку в машину, и я объясняю мужчине, что ему делать дальше.
— Не беспокойся, товарищ дорогой! Все сделаем! — торжественно заверяет он.
«Жигули» увозят Ольгу. Бегом возвращаюсь к месту нашей последней
Достигнув дороги, я позволяю себе единственную паузу и несколько секунд рассматриваю карту. «Волга» оторвалась километров на десять по шоссе, мне ее не достать. Зато у меня вездеход, чья стихия — проселок. Значит, надо двигаться в обход. Вот и весь план, с тем небольшим уточнением, что какой-нибудь незадачливый водитель встречного грузовика в состоянии перечеркнуть его одним поворотом баранки.
На протяжении добрых двадцати с лишним километров шоссе карабкается вверх. Прямых участков совсем мало, «Волга» ушла слишком далеко — на всем протяжении подъема я ни разу ее не видел. Я спешу. Я очень спешу. Еще ни разу в жизни так не спешил. Помимо всего прочего, мне хочется первым перехватить этих мерзавцев, чтобы побеседовать с ними на свой лад: слишком много всего у меня к ним накопилось. И то, что по не зависящим от меня обстоятельствам эта встреча откладывается на километр, на секунду, на вздох, заставляет меня скрежетать зубами от ярости. Спокойнее, говорю я себе, все равно никакой такой «нравоучительной» беседы у вас не получится. Делай свое дело так, как умеешь. Это сейчас все, что требуется.
Обнаруживаю какую-то подходящую гору. Дорога обвивает ее стан причудливым зигзагом и устремляется к морю. В этом месте я впервые замечаю своих противников: они двумя витками ниже, я отыграл у них километров шесть. Не сбавляя скорости, оцениваю местность, нахожу участок, подходящий для задуманного мною трюка: россыпь камней, два-три десятка деревьев. Съезжаю с трассы и, секунду помедлив, обрушиваю «Ниву» со склона. Спуск едва ли проще по сравнению с другим, в той гонке, когда я убегал, а меня догоняли. Но теперь я злее, а значит — спокойнее, и вторая попытка удачнее первой. Пересекаю два витка серпантина за спинами преследуемых, и один уже перед ними, выкатываюсь на шоссе и останавливаюсь. Я достиг точки встречи.
Из-за поворота, сияя никелем и медью, поднимается пожарная машина. Судя по всему, пожарные возвращаются после успешного единоборства с огнем, ибо этот парад доблести и блеска сопровождает песня. Поспешно соображаю, как бы мне получше воспользоваться этой неожиданной встречей, и краем глаза вижу, как с подножки соскакивает какой-то великан в полной боевой амуниции и устремляется к «Ниве».
— Какими судьбами, дорогой? — голосит он.
Я узнаю Автандила Гоголадзе.
Для затейливого разговора времени нет. Выхожу из машины и в двух словах излагаю ему существо дела.
— Я понимаю, дорогой, что твоя просьба продиктована добрыми намерениями, но все же… — мнется почтенный тамада. — Наш великий поэт по этому поводу сказал…
Вынимаю из кармана и протягиваю моему другу удостоверение, из которого он узнает, что человек, доселе ему известный, как Олег Михайлович Никитин, носит совсем другое имя, а характер его деятельности связан отнюдь не с международными перевозками.
Тамада суровеет.
— Все понял, товарищ капитан! — говорит он и, повернувшись к пожарным, внушительно кричит: — Тревога!
Предупредив, что пассажиры «Волги» вооружены и возможна стрельба, успеваю рассредоточить большую часть команда за скалами.
Водитель «Волги» видит, что впереди, преграждая путь, стоит красная «Нива». Его замешательство длиться лишь мгновение, по именно в это самое мгновенно из-за скалы выезжает пожарная машина и отрезает путь к отходу. «Волга» в западне! По это ее не останавливает. В отчаянной попытке спастись она рвется напролом, «бодает» «Ниву», отбрасывает ее в сторону, и я понимаю, что на дороге «Волге» уже не удержаться.
Она срывается в пропасть, падает на камни и — взрывается. Мне остается лишь подойти к самому краю пропасти и зафиксировать этот неожиданный и страшный финал.
Когда Гоголадзе решается приблизиться ко мне, я все еще стою на том же месте и гляжу вниз. Туда, где покоятся останки столь нужного мне свидетеля.
Часть вторая
Я сижу в одиночестве в своей холостяцкой квартире и вспоминаю. Воспоминания прерывисты, как знаки телеграфной азбуки. Они теснят друг друга, мешая сосредоточиться на главном. Главное — Это то, что произошло в последние две недели. Все самое значительное из происшедшего уже изложено мною в докладе, прочитано, и завтра у нас по этому поводу разговор. Разговор, насколько я знаю моего шефа, пойдет как раз о том, что не вошло в доклад, и я, естественно, хочу подготовиться к нему как можно лучше. Иными словами, я намерен обосновать собственную защиту. Мне не по душе слово «защита», каковое прямо указывает на мою вину или, во всяком случае, ее предполагает. Как бы там ни было, дебют в этой партии не за нами, и, если я намерен и впредь участвовать в игре, я должен защититься. Таковы правила.
У себя дома я бываю редко, но всегда с удовольствием. Все, что находится здесь, соответствует моим вкусам и наклонностям. Я очень ценю постоянство в людях и предметах. Двум-трем знакомым девушкам, пытавшимся разнообразить интерьер с помощью различных перестановок, подобная инициатива стоила довольно дорого: в этой комнате они больше не появлялись. Все осталось на своих местах. Телефон под рукой. Груда газет и журналов, сваленных прямо на пол, у телевизора. Книжный шкаф в двух шагах и телевизор — в трех. Книг не много, зато среди них нет ни одной, не прочитанной по крайней мере дважды. Некоторые сопровождали меня в моих поездках и могли бы удостоверить, что далеко не всегда наше возвращение было столь же безрадостным.
За окном дождь. Он идет третий день подряд. Улицы серы, лица людей скучны. По-моему, дождь достиг такой стадии, когда стал противен самому себе и давно бы закончил свое безотрадное существование, если бы у них там, наверху, что-то не разладилось с сантехникой. Даже не верится, что всего лишь в двух часах лёта отсюда буйствует солнце, шалит волна и веселые свадьбы скликают под свои знамена жизнерадостных людей с эпическими именами.
Что с того, что стремительные перемещения из одной географической точки в другую стали в наши дни явлением обычным? Мысль, которую поэты наделяют свойствами молнии, расставшись с прошлым, плетется со скоростью парового катка. В этом смысле ничего не изменилось со времен египетских фараонов. К черту несуразные разговоры о какой-то сомнительной способности человеческой натуры раздваиваться, растраиваться и даже расчетверяться! О чем бы я ни думал, чем бы ни занимался в эти дни, мыслями я — в маленькой районной больнице, где до сих пор не пришла в сознание девушка с обликом феи.