Военные противники России
Шрифт:
В сентябре 1794 года Гош был назначен командующим одной из группировок войск, действовавших против мятежников (шуанов) в Вандее, Нормандии и Бретани. На этом посту он проявил себя с новой стороны. До сего времени ему приходилось действовать лишь в роли военачальника, сражавшегося с внешним врагом, теперь же он должен был действовать против врага внутреннего, в условиях гражданской войны. И Гош справился с новой для себя задачей превосходно. Прежде всего он заявил о себе как осторожный политик и умный военный администратор. Решительно преследуя отряды мятежников, роялистов и английских агентов, он в то же время прилагал максимум усилий, чтобы, не применяя массовых карательных акций, усмирить возбужденную ими основную массу народа, проявлял благоразумие, великодушие и гуманность в сочетании с необходимой осмотрительностью. Свои войска он разделил на несколько отдельных отрядов (т. н. «подвижные колонны»), которые, действуя быстро и решительно с разных направлений, рассекали силы противника и громили его по частям. Одновременно в охваченных восстанием районах проводилось разоружение населения и принимались меры к изоляции этих районов от внешнего мира (Англии и эмигрантов).
27 июня 1795 года 5-тысячный десант эмигрантов-роялистов,
После этого, желая отомстить Англии за ее вмешательство в гражданскую войну во Франции, Гош предложил Директории организовать военную экспедицию в Ирландию, где началось восстание против англичан. План высадки французского экспедиционного корпуса в Ирландии Директорией был одобрен. Возглавить ее было поручено Гошу. Кстати, идея высадки десанта на Британские острова давно вынашивалась главным стратегом республики Карно — это была его заветная мечта. Поэтому в его лице Гош нашел своего верного союзника. Преодолев большие организационные и разного рода другие трудности, 14 декабря 1796 года Гош во главе 18-тысячного десантного корпуса вышел из Бреста в открытое море. Но начавшаяся вскоре сильная буря рассеяла его эскадру. Тем не менее основная ее часть все же через несколько дней достигла берегов Ирландии. Однако командующий эскадрой адмирал Бувэ не решился без Гоша произвести высадку и возвратился во Францию. Прибывшему через некоторое время в залив Бэнтри на фрегате «Fraternite» Гошу ничего не оставалось, как последовать за своей эскадрой. При возвращении назад он едва избежал гибели или плена, лишь чудом сумев ускользнуть от преследовавших его английских крейсеров. Прибыв в Брест, Гош был вынужден доложить Директории о том, что в результате неблагоприятного стечения обстоятельств Ирландская экспедиция закончилась провалом.
В начале 1797 года Гош был назначен командующим Самбро-Мааской армией (70 тыс. человек). К моменту вступления Гоша в командование этой армией она располагалась на Рейне, в районе Дюссельдорфа, Кобленца. Боеспособность ее находилась на крайне низком уровне, дисциплина как таковая почти полностью отсутствовала. По определению самого Гоша, армия представляла собой «сборище разбойников». Энергичными усилиями он за 2 месяца изменил ее до неузнаваемости и 17 апреля 1797 года перешел в наступление. Переправившись через Рейн севернее Кобленца, Гош нанес австрийцам поражение при Нойвиде, затем под Альтенкирхеном и стремительно двинулся на Франкфурт-на-Майне. Однако его успешное наступление было остановлено на реке Лан известием о заключении генералом Наполеоном Бонапартом Леобенского перемирия (18 апреля 1797 года).
В июле 1797 года Директория предложила Гошу пост военного министра, но он отверг это предложение, сославшись на чисто формальные обстоятельства — недостижение им установленного для министров 30-летнего возраста. На самом же деле причина заключалась в ином: Гош чувствовал растущее недоверие к себе Директории (результат интриг его старого врага и завистника Пишегрю, возглавлявшего теперь нижнюю палату французского парламента, — Совет пятисот) и предвидел непрочность своего положения на новом посту.
Продолжая мечтать о новой экспедиции в Ирландию, он предпринял ряд мер по ее подготовке, в частности, под разными предлогами начал переброску некоторых частей своей армии в западные районы Франции. Одновременно проводилась интенсивная подготовка войск Самбро-Мааской армии к грядущим сражениям. Но мечтам Гоша не суждено было сбыться.
Политическая обстановка в Париже вновь обострилась, в воздухе запахло грозой. На этот раз основная угроза режиму Директории исходила от роялистов, завоевавших на прошедших весной выборах в парламент большинство депутатских мандатов. Термидорианский режим, пришедший к власти летом 1794 года и существовавший уже 3 года, представлял из себя свору алчных казнокрадов и взяточников, прожигателей жизни, без убеждений, без идей, покрытых грязью и кровью, или же откровенных посредственностей, состоящих на службе у крупной буржуазии и выполняющих ее волю. К этому времени когда-то мощная пружина революции уже значительно ослабла в руках никчемных и продажных политиканов, и законы вместо того, чтобы подчинять себе обстоятельства, только лишь приспосабливались
В Париже назревал очередной государственный переворот. Директория это предчувствовала и готовилась к схватке за власть. Было решено назначить Гоша командующим войсками парижского гарнизона. Один из ведущих членов Директории бывший граф П. Баррас обратился к нему с предложением занять этот пост, но получил отказ. То ли он не сумел как следует подготовиться к встрече с генералом, то ли не смог убедить его, то ли сыграли роль какие-то другие факторы — неизвестно, но в любом случае попытка Барраса уговорить Гоша встать на защиту Директории оказалась безрезультатной. Она лишь скомпрометировала Гоша. Пишегрю, будучи одним из главных руководителей готовившегося переворота, сумел внушить Директории недоверие к Гошу. Он приложил все усилия, чтобы удалить известного своими твердыми республиканскими убеждениями генерала из Парижа, ибо понимал, что заговорщики-роялисты столкнутся в его лице с непреодолимым препятствием (они еще не забыли суровые расправы Гоша со своими единомышленниками в Бретани и Вандее). И Пишегрю добился своего — Гошу было приказано немедленно возвратиться в Самбро-Мааскую армию, штаб-квартира которой в то время находилась в городе Вецлар (Гессен, Германия).
Тем временем события продолжали разворачиваться с неимоверной быстротой. 18 фрюктидора (4 сентября 1797 года) роялистский заговор был сорван, враги республики разгромлены. Пишегрю был разоблачен как «враг народа», арестован и сослан в Кайенну (Французская Гвиана), откуда из-за тяжелого сурового климата и условий содержания мало кто возвращался обратно. Доверие Директории к Гошу было снова восстановлено. 17 сентября он получил директиву военного министра: «Директория хочет, чтобы обе Рейнские армии были объединены под одним командованием и выступили бы в поход самое позднее 20 вандемьера (12 октября. — Авт.). Директория выбрала вас, генерал, чтобы повести наши победоносные войска до ворот Вены».
Но возглавить поход на Вену Гошу не довелось. Через день после получения этой директивы он скоропостижно скончался. Было ему всего 29 лет. В качестве официальной причины его смерти был назван заворот кишок. Но в армии и народе ходили упорные слухи о том, что он был отравлен. Называли и конкретного убийцу — немецкого врага. Тело полководца с большими почестями было захоронено на Петерсбергском редуте (остров Вейсентурм на Рейне, близ Нойвида). Выступая от имени армии с прощальной речью у гроба своего командующего, генерал Ф. Лефевр (будущий маршал Франции) завершил ее следующими словами: «Человечество и мы все потеряли искреннего друга, победа — своего сына, отечество — защитника, республика — опору». Едва смолкли последние аккорды «Марсельезы», как упругий осенний воздух разорвали громовые залпы орудийного салюта, над свежевырытой могилой склонились и в скорбном молчании застыли боевые знамена — армия отдавала последние почести своему полководцу. Вскоре Самбро-Мааская армия воздвигла на могиле Гоша величественный памятник. Другой памятник Гошу был установлен на его родине — в Версале.
Гош был убежденным республиканцем, пылким сторонником революционных преобразований в обществе, искренним приверженцем идеалов революции. С первых же дней Великой Французской революции он встал в ряды ее вооруженных защитников.
По определению одного из ее историков, Гош оставил по себе память как одна из «величайших и самых чистых фигур революции». По своим политическим взглядам он принадлежал скорее всего к умеренным республиканцам. Отличился храбростью и мужеством уже в первых боях с интервентами и довольно быстро снискал славу одного из лучших полководцев революционной армии. В ее рядах он сделал блистательную военную карьеру, доблестно сражаясь в годы Революционных войн на многих фронтах осажденной многочисленными врагами республики (на севере и северо-востоке Франции, в Бельгии, на Рейне, в Вандее и Бретани, в Германии). Проявил себя как талантливый военачальник, обладавший крупными полководческими дарованиями. Его имя и слава облетели все фронты и армии Французской республики. Сам по себе Гош был далеко незаурядным человеком. Природа щедро одарила его большими способностями, которыми он умело распорядился. Не имея в свое время возможности получить нормальное образование, Гош благодаря своему исключительному упорству и целеустремленности сумел самостоятельно многое наверстать, а в военном деле, к которому он чувствовал особое пристрастие, далеко обойти даже многих признанных специалистов. Буйные ветры революции, прошумевшие в последние годы XVIII века над Францией, опрокинули и разметали все существовавшие до тех пор стереотипы в военном деле, вызвали к жизни новые, неизвестные до того формы и методы вооруженной борьбы. Революцию творили молодые. Именно они оказались наиболее восприимчивыми к новым веяниям в военном искусстве. И далеко не случайно, что в основном из их среды в годы Революционных войн вышли многие полководцы — самородки типа Гоша.