Военный коммунизм в России: власть и массы
Шрифт:
«Крестьянин в русской душе: утопическая сущность военного коммунизма» [79] .
Но, как видно, самих русских загадки собственной души пока занимают гораздо меньше по сравнению с более осязаемыми основаниями отечественной истории. В понимании сути политики и системы военного коммунизма не меньшее значение, чем вопросы, касающиеся ее происхождения, имеет проблема отказа от политики военного коммунизма и переход к НЭПу. Вокруг нее в свое время кипели нешуточные страсти, ломались копья и рубились головы осмеливавшимся увязывать переход к новой экономической политике с чем-либо иным, кроме дальновидного решения Ленина и партии, принятого непосредственно после окончания гражданской войны с буржуазно-помещичьей контрреволюцией. В 1989 году В. 3. Дробижев осторожно обращал внимание на то, что «подавляющее большинство исследователей не дают ответа на вопрос о природе и особенностях „механизма“ перехода от политики „военного коммунизма“ к НЭПу. Как правило, источник перестройки экономической политики историки находят в факторах внешнего по отношению к самой экономической политике порядка, а не в уровне соответствия или несоответствия
79
Patenaude B. Peasants into Russians: The Utopian Essence of War Communism // The Russian Review. 1995. October.
80
Розенберг У, Дробижев В. 3. Социально-экономическое положение и политика Советского государства при переходе к НЭПу // История СССР. 1989. № 4. С. 118.
Историки и не давали ответа, поскольку в тогдашнем руководстве КПСС одним из наиболее расхожих аргументов в идеологическом обосновании перестройки фигурировал тезис о добровольной и предусмотрительной инициативе ленинского ЦК по введению в стране НЭПа. В конце 80-х годов многим историкам была памятна статья Е. Бугаева «Странная позиция», опубликованная в 1984 году в «Коммунисте» по поводу публикации Е. А. Амбарцумова «Анализ В. И. Лениным причин кризиса 1921 года и путей выхода из него» в журнале «Вопросы истории» [81] . Амбарцумов предпринял попытку указать источник кризиса в политике большевистского руководства — «в непригодности старых методов, прежней концепции развития, в неумении быстро перестроиться применительно к новой обстановке» [82] . «Коммунист» выразил негодование: главное в кризисе 1921 года — заговор контрреволюции, «при чем здесь политические кризисы при социализме»! [83]
81
Амбарцумов Е. А. Анализ В. И. Лениным причин кризиса 1921 г. и путей выхода из него // Вопросы истории. 1984. № 4.
82
Там же. С. 19.
83
Бугаев Е. Странная позиция // Коммунист. 1984. № 14. С. 122.
Надо ли говорить, какое значение в то время имела критика в главном, теоретическом издании ЦК КПСС, когда было твердо указано, что вопрос о причинах и обстоятельствах перехода к НЭПу «давно и всесторонне рассмотрен и решен теорией и общественной практикой» [84] . Однако, как сейчас видно, насчет и теории, и особенно общественной практики сказано было явно преждевременно. После некоторого застоя в разработке темы стали опять пробиваться новые тенденции. Вопросам предпосылок и условий перехода к НЭПу с точки зрения борьбы партийных «низов» против аппаратно-бюрократической прослойки в РКП(б), окостеневшей во время военного коммунизма, была посвящена коллективная статья Г. А. Бордюгова, Е. А. Котеленец, А. М. Подщеколдина и Н. С. Симонова
84
Там же. С. 126.
«От какого „единства“ мы отказываемся?» [85] .
В числе прочих появилась и наша статья «С чего начинался НЭП», которая преследовала цель подчеркнуть, что переход к новой экономической политике стал возможен только в результате широкого общественно-политического давления на большевистское руководство, причем со стороны не только крестьянства и рабочих, но и определенной части партии и госаппарата. Были затронуты проходившие в течение 1920 года в партийно-государственной среде дискуссии о необходимости изменения крестьянской политики партии и выделена позиция Ленина, которая свидетельствовала о том, что именно он на протяжении долгого времени являлся главным противником НЭПа и только в начале 1921 года резко изменил свою позицию. Эта точка зрения получила развитие в других публикациях автора [86] .
85
Бордюгов Г., Котеленец Е., Подщеколдин А., Симонов Н. От какого «единства» мы отказываемся? // Учительская газета. 1990. 5 июня. № 23.
86
Павлюченков С. А. С чего начинался НЭП // Неделя. 1989. № 15; Его же. Почему вспыхнула «антоновщина»? Дополнительные штрихи к истории восстания // Неделя. 1989. № 44; Его же. Начало борьбы за НЭП // Аргументы и факты. 1990. № 5; Его же. С чего начинался НЭП // Трудные вопросы истории. М., 1991; Его же. Военный коммунизм: свобода или необходимость // Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. М., 1991; Его же. Десятилетие борьбы. Внутрипартийная оппозиция в РКП(б) в период военного коммунизма и НЭПа // Власть и оппозиция. М., 1995.
В начале 90-х годов, в связи с переломом в общественно-политической жизни страны, ученые приобрели возможность без оговорок и реверансов писать о том, что весной 1921 года потребовался глубокий социально-политический и экономический кризис, угроза потери власти, чтобы большевистское руководство осознало неизбежность поворота в политике [87] . С другой стороны, печально, что этот далеко не оригинальный вывод остается как бы в ряду последних достижений отечественной исторической мысли по периоду военного коммунизма в России. Для западных исследователей
87
Дмитренко В. П. Указ. соч. С. 12; Горинов М. М. Цакунов С. В. Ленинская концепция НЭПа: становление и развитие // Вопросы истории. 1990. № 4. С. 23; Леонов С. В. Указ. соч. С. 42; Гимпельсон Е. Г. Политическая система и НЭП: неадекватность реформ // Отечественная история. 1993. № 2. С. 29.
В частности, Р. Гиммер задался целью уточнить взгляды Сталина на переход от военного коммунизма к новой экономической политике [88] , но избрал чересчур прямолинейный подход к его личности — ему кажутся недобросовестными публичные заявления Сталина, содержащие безусловное одобрение перемен в политике партии в начале 1921 года. Автор слишком упрощенно приближает сталинскую революцию сверху 30-х годов к его позиции в период военного коммунизма и полагает, что в годы войны Сталин являлся ревностным проводником принципов военного коммунизма, а НЭП всегда был ему не по душе.
88
Himmer R. The Transition from War Communism to the New Economic Policy: An Analysis of Stalin's Views // The Russian Review. 1994. October.
На самом же деле в течение всей гражданской войны Сталин находился в лагере непримиримых противников продовольственной диктатуры. Он отнюдь не был дилетантом в области отношений с крестьянством после партийных поручений по хлебозаготовкам в Поволжье в 1918 году и на Украине в 1919 году, но, как обычно, оставался немногословен и лишь иногда разражался настоящей грубой бранью в адрес наркома Цюрупы, его аппарата и всей продовольственной диктатуры Наркомпрода в целом. Это в свое время отчетливо зафиксировалось — начиная с детского восприятия Сталина сыном Цюрупы [89] и заканчивая протоколом пленума ЦК в апреле 1919 года [90] .
89
Цюрупа В. А. Колокола памяти. M., 1986. С. 88.
90
Пленум ЦК РКП(б) 13 апреля 1919 г. (РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 26. Л. 18 об.)
Случай со Сталиным касается не только его одного. Любопытно, как, например, тот же Бухарин из знаменосца военного коммунизма через несколько лет воплотился в свое знаменитое «Обогащайтесь!», а Сталин, напротив, из НЭПовца времен гражданской войны — во вдохновителя «революции сверху». Таких ярких примеров мы могли бы начесть предостаточно, чтобы иметь право поставить вопрос о существовании закона некоей парадоксальной трансформации идей и личностей в эпоху революции.
Отечественным историкам в свою очередь свойствен своеобразный «синдром», который получил отчетливое выражение в книге Присяжного. Он заключается в принципиальном нежелании прикасаться к вопросам теории. Наблюдается откровенный или бессознательный уход историков от общетеоретических и идеологических вопросов, что объясняется понятным нежеланием вставать под хоругви или косвенно играть на руку современным политическим течениям. Происходит переключение внимания в сторону углубления и детализации известных аспектов истории периода, расширение их фактологической базы, и это своеобразное «схимничество» приносит плоды. Например, появились интересные публикации по знаменательным событиям заключительного этапа военного коммунизма и кризиса начала 1921 года — так называемой антоновщине и Кронштадтскому мятежу. Публикации вовлекают в научный оборот архивный материал, который либо существенно подкрепляет сделанные раньше выводы и предположения, либо открывает неизвестные грани истории этих явлений.
Выделилась группа исследователей, активно разрабатывающих вообще «тамбовскую» тематику (С. А. Есиков, В. В. Канищев, Л. Г. Протасов). В ее распоряжении — богатые местные архивы. На их основе изданы работы, существенно расширяющие новый взгляд на историю антоновского восстания, а также развивающие тему в плане изучения последствий и отзвуков антоновщины в период НЭПа [91] . Весьма интересна публикация, посвященная организации и деятельности Союза трудового крестьянства в Тамбовской губернии в 1920–1921 годах, которая впервые предметно исследовала его происхождение и роль. Исследования тамбовских и московских историков фундаментально закреплены в сборнике документов
91
Есиков С. А. Протасов Л. Г. «Антоновщина»: новые подходы // Вопросы истории. 1992. № 6–7; Есиков С. А., Канищев В. В. «Антоновский НЭП» (Организация и деятельность «Союза трудового крестьянства» Тамбовской губернии. 1920–1921 гг.) // Отечественная история. 1993. № 4.
«Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919–1921 гг.» [92] .
Заметной работой в этом ряду стала серия документов, опубликованная в журнале «Вопросы истории» под заголовком «Кронштадтская трагедия 1921 года» [93] . Она включает в себя материалы из президентского архива и архива госбезопасности, которые раскрывают затушевываемые ранее детали подготовки к штурму крепости, настроения в штурмовавших частях Красной армии, а также репрессий в отношении побежденных мятежников.
92
Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919–1921 гг. («Антоновщина»): Документы и материалы. Тамбов, 1994.
93
Кронштадтская трагедия 1921 года // Вопросы истории. 1994. № 4–7.