ВоенТур 3
Шрифт:
— Ты не ослышался, полтыщи танков, а машин меньше чем в первом опытном полку!
— Дебил, бл#ть!
— Вот, вот… Но к счастью, теорией крупных механизированных соединений по-прежнему плотно занимались и в Академии РККА. И Эйдеман, не слишком разделял страсть Халепского к гигантизму и огромному желанию Тухачевского к их объединению со «стратегической конницей». Он, наверное, понимал, что «среднетехническая» скорость кавалерии на марше не сильно выше, чем у пехоты и уж точно намного меньше, чем у танков и машин. Да и в атаке, конная лава танкам не особо эффективный помощник.
— Полностью согласен!
— Все таки в Академии, тщательно изучаяя
— Если не секрет, какой состав вашей дивизии?
— Какой это может быть секрет для вас, если вы сейчас мой непосредственный командир?
— Если честно, то еще как то не привык к этому…
— В состав дивизии входят: два мотострелковых полка, 6-й и 175-й, 12-й танковый полк, 13-й артиллерийский полк, 300-й зенитный артиллерийский дивизион. 123-й противотанковый артиллерийский дивизион, 93-й разведывательный батальон, батальон связи, инженерный батальон и другие специальные подразделения. Танковый полк оснащен в основном танками БТ-7 м. Всего в дивизии было около 225 танков. Находясь в районе Орши, дивизия получила 30 танков Т-34 и 10 танков KB. На вооружении артполка 54 гаубицы калибра 122 мм. Противотанковый дивизион имеет навооружении18 орудий калибра 45 мм. Численный состав почти 12 тысяч человек.
Мой новый знакомый оказался неисчерпаемым источником различной и очень полезной для меня информации.
— Есть пара идей об более эффективном использовании вашей техники.
— Внимательно слушаю товарищ полковник. — Тут Крейзер мновенно перешел на официальный тон, показывая этим, что доверительная беседа окончена и начались сугубо служебные отношения.
— Первое…все двести двадцать пять танков использовать исключительно как мобильное противотанковое средство из засад. Атаковать ими противника категорически запрещаю!
— А чем тогда контратаковать?
— КВ, они для этого подходят лучше всего…
— Так их только десять штук!
— Не совсем, у меня в хозяйстве чуть больше двух десятков, и ваши — уже полноценный тяжелый танковый батальон, который может повести за собой пехоту!
— Интересно… А что с «тридцать четверками»?
— У вас их тридцать, у меня почти полсотни и еще надеюсь удасться восстановить пару десятков из пятой танковой, которые были ими оставлены из-за поломок и отсутствия горючего. Это будет два батальона, на машины которого можно посадить примерно тысячу человек десанта и пустить вслед за КВ.
— А вот это уже очень, очень интересно…
Но тут наш разговор прервалкрик какой-то лесной птицы, раздавшийся где-то совсем недалеко. И практически сразу, из темнот к нам подошел майор Климовский.
— Товарищ полковник, у противника началось движение.
— Где?
— Напротив совхоза Веселово, у переправы.
— Веселово что напротив Зембина?
— Там же держит оборону 50-я дивизия!
— Через наших связистов посланных к ним, они и сообщили что их теснят и они отходят к Зембину.
— Подробности?
— Атакуют
— А чего ей быть мало, если мы одну из танковых дивизий этого моторизованного корпуса лишили практически всех танков еще под Минском.
Крейзер мои последние слова слушал очень внимательно.
— Пошли к макету!
К этому времени, весь макет накрыли легким плетенным каркасом на котором закрепили брезент и маскировку. Внутри было душновато, но обстановка на макете была очень подробной. Благодаря этому замысел противника был виден как на ладони. Мелькнула даже шальная мысль, попросить Маркони закрепить над макетом один из смартов, и транслировать картинку на самый большой планшет, который есть у нас.
Крейзер не просто смотрел на макет, он буквально впился взглядом в него.
— Что скажешь Яков Григорьевич?
— Я бы немедленно поехал бы туда…
— На чем двинимся?
— У меня «эмка»
— У меня трофейный «кюбель».
— Давай на нем, заодно познакомлюсь с немецкой техникой.
— У меня есть кое что поинтересней, не пожелеешь.
— Согласен.
Сквозь открытый передний смотровой люк я видел, как мотаются верхушки убегающих назад деревьев. Как-то очень резко захотелось остудить хотя бы лицо, и я встал в полный рост. По грудь я возвышался над бортом БТРа. От яркой луны, тень моего БТРа неслась впереди по подкрашенной ночным светилом обочинегрунтовки. «Сто пятьдесят второй» утробно и мощно рыча мотором леко брал подъемы, и практически не теряя скорости хорошим накатом спускался вниз. У меня сложилось устойчевое убеждение, что водитель непроизвольно хочет догнать тень, он часто прибавлял газ, явно стараясь догнать ее. Логично — надо догнать тень, чтобы быстрее попасть в Веселово. Тень от бронетранспортера становилась все длиннее и контрастнее, и, чтобы не отстать от нее, водителю, как мне почему-то казалось, приходилось все чаще и сильнее нажимать на акселератор. И сам я и все вокруг меня, в ярком лунном свете кажется совсем другим, чем обычным солнечным днем. Вдоль дороги тянулись одинаково невидимые перелески, какие-то поселки и деревушки, в окнах которх я не заметил ни единого огонька. Я присел на сидение, и Крейзер наклонившись ко мне произнес:
— Знаешь, когда моя дивизия шла по Садовой к Можайскому шоссе, я, сообразив, что колонне придется пройти мимо моего дома, на мотоцикле обогнал всех, чтобы успеть проститься с родными.
— Это очень правильно, мы же в конце концов за них и воюем!
Ответом на мои слова бл очень благодарный взгляд этого нетипичного еврея.
…Я сидел в этой бронированной машине, закрыв утомленные предыдущей бессонной ночью глаза. Смотреть все равно было некуда. Наша небольшая колонна всего из двух машин шла с потушенными фарами.
Меньше чем через час, мы на БТР-152 добрались до совхоза Веселово. Занимавший здесь оборону стрелковый батальон большей частью отдыхал. Теплая июльская ночь была безветренна, и от этого до нас четко доносились звуки ночного боя, который шел на западном берегу Березины. Несколько красноармейцев выкашивали уже выколосившиеся хлеба на берегу реки, перед участком обороны своего батальона. Тяжелые колосья пшеницы с грустным шуршанием падали к ногам косарей. Мы шли по кромке скошенного участка. Луна зашла за облака и в неверном, слабом ее свете больше угадывалось чем виделось как слегка колыхается пшеничная стена.