Воевода
Шрифт:
«Может, и вправду пойти?» – подумала девушка и посмотрела на свою служанку, но та была такой же молодой и беспечной, и ее сияющие восторгом глаза говорили только то, что все происходящее на том берегу просто восхитительно и очень похоже на красивую сказку, и побывать там, внутри этой сказки, было бы очень интересно.
– Нежка [31] , поедешь со мной, – неуверенно сказала Русана служанке и, повернув к отрокам неожиданно строгое лицо, добавила сердито: – Коня ей быстро!
31
Нежка –
Отроки оторвали глаза от плясуний на том берегу и мигом исполнили приказание. Нежанна ловко вскочила в седло и подъехала к своей госпоже, но Русана все никак не могла тронуть повод коня. Какая-то сила не пускала ее. Она оглянулась еще раз и увидела Верена, стоящего за крытым возком. Глаз старшого она видеть не могла, ибо вечерняя тень скрывала его лицо, но девушка почувствовала, что именно его взгляд и удерживал ее. «Каков нахал, – подумала она с приятной истомой в груди, – смотрит, словно за подол держит. А вот назло тебе поеду». Ей вдруг стало смешно ощущать на сердце эту властную силу мужского зовущего взгляда, и она, задорно махнув рукой своим отрокам, чуть тронула коня вперед, навстречу темной речной воде и непонятному человеку, ждущему ее на середине реки.
Куеля жадно подхватил повод ее коня и повел рядом с собой, говоря торопливо и страстно:
– Посмотрите, посмотрите, госпожа, на этих скачущих воинов – это древний танец, посвященный богине Агни, эти взлетающие в небо факелы – наши молитвы, которые она приносит другим великим богам. Только через огонь можно общаться с небом, ибо все зло, что есть в человеке, вся его ничтожная суетность, все лишнее сгорает в пламени, и до богов доходит лишь истинная сущность: самая главная мысль и самая главная мечта.
– А у вас, князь, есть такая главная мысль и мечта? – Русана посмотрела на печенега с интересом, несмотря на то, что ей этот человек казался неприятным.
– Несомненно, – Куеля отвернулся в сторону.
– И какая же? – настаивала девушка.
– А разве вам не говорили, что мечта – это нечто сокровенное, чем следует делиться только с богами, да и то не всегда? – Князь повернул к собеседнице щелочки своих глаз, глубоко спрятанных за хитрым прищуром. – Говорить о своих мечтах бывает очень опасно: так древний народ ари, научивший нас почитать богиню Агни и священному танцу в ее честь, который вы можете видеть сейчас, однажды рассказал о своей мечте соседям. И вот этот народ бесследно исчез, а мы, кангары, до сих пор есть, и все потому, что никому не рассказываем про свои мечты.
– Где-то я все это уже слышала, – задумчиво проговорила Русана.
– Вполне возможно, – невозмутимо и самодовольно улыбнулся Куеля. – Семена священного древа мудрости ветер разнес по всему миру, и они всходят везде, где человек не разучился думать.
– Боже, как же красиво вы говорите! – Девушка даже остановила коня, чтобы разглядеть своего собеседника повнимательней, но опять наткнулась на грубое лицо с узкими хитрыми глазками.
– Да, я могу, – князь расплылся в довольной улыбке. – Могу так говорить.
– Он может! – хмыкнул себе под нос ехавший
– Ой, а кто это с вами? – Русана заметила хазарского посла, переодетого под печенежского воина.
– А это... – Куеля задумчиво наставил на Обадию щелочки глаз. – Это мой слуга.
Вдруг князь выхватил плеть и, хлестнув со всей силы по крупу коня Обадии, яростно закричал:
– Чего уставился?! А ну пошел прочь!
Конь хазарина взвился на дыбы и стрелой помчался в степь, унося несчастного посла, а Куеля, очень довольный собой, громко захохотал.
В это время русский караван пребывал в полном замешательстве. Купцы яростно спорили, расколовшись на две почти равные половины. Одна поддерживала Верена, считавшего, что печенегам нельзя доверять, а другая – богато одетого купца с дареным кинжалом в руках, полагавшего, что после того, как его угостили в юрте князя и одарили священным оружием, сомневаться в мирных намерениях печенегов просто глупо.
– Я заменил тебя, Верен, чтобы твои видения не сбылись, и караван не разделил твою судьбу, – подняв руку, громко говорил купец. – Но все, чего мы этим добились, так это того, что мы теперь смотрим издалека, как веселятся слуги этой девчонки-боярышни. И я никогда не чувствовал себя в более дурацком положении, чем сейчас.
– Ты пойми, Само [32] , князь, приглашая к себе в гости, не переехал брода, а это неспроста, – отвечал ему Верен. – Ты же знаешь обычай степняков: на нашем берегу он, как у нас в гостях, и не может ничего худого замыслить, а с той стороны все, что он говорит, – просто военная хитрость, ловкий обман, которым он будет гордиться потом.
32
Само – древнеславянское имя, означающее «как нужно», «самый раз», «то, что нужно». Вождь Само создал Западный союз славянских племен в 623 г. и в 627 г. был избран князем Чехии, разбил аваров.
– А как же кинжал? – Само поднял вверх подаренный князем клинок.
– Ты цепляешься за этот кинжал, как утопающий за соломинку! – Старшой рубанул кулаком воздух. – А если кинжал пропадет?
– Как пропадет?
– А так, похитят его, и все тут.
– Да кто его похитит? Ни один печенег не пойдет на такое.
– Печенег не пойдет, – согласился Верен, но больше ничего говорить не стал.
– Вот и я про то, – подвел итог спору довольный Само. – Так что ты, как хочешь, а мы идем на пир к печенегам.
– Ну и идите себе на... – старшой в сердцах выругался и пошел прочь.
За Вереном потянулись те, для кого осторожность и недоверие были сильнее желания покутить с печенежскими девками. Но и среди этих степенных людей многие тяжко вздыхали, поглядывая на веселые огни на другом берегу реки.
– Эх, какие плясуньи, – мечтательно произнес Ольстин, делая кислую мину.
– Плюнь ты на этих девок, – рассердился Верен. – Давай-ка лучше ушкуйников дозорами расставим.