Воевода
Шрифт:
– Командир, когда? – нетерпеливо спросил Фрол.
– Да, Сбыслав! Мужики почем зря погибают, – поддержал Фрола Яков.
– Сейчас, ребятки, сейчас, пусть совсем осторожность потеряют, – промолвил Сбыслав.
Они постояли еще несколько секунд и Сбыслав дал команду атаковать врага. Дружинники с громкими криками выскочил из рощи и напали на варягов сзади. Ополченцы сразу воспрянули духом, а в рядах варягов началась паника. Они побежали. Уставшие, израненные ополченцы уже не могли преследовать убегающего врага, а конные дружинники пустились в погоню, на полном скаку рубя убегающего
Ольгерду, которого подхватили Зигурд и Олаф, удалось спастись. Разбежавшиеся варяги через некоторое время стали собираться в лесу. В живых осталось всего тринадцать разбойников, из которых многие были ранены.
Сбыслав вернулся к броду, где дружина и ополченцы переводили дух и помогали раненым. Яков дал команду пересчитать убитых. Их оказалось пятнадцать человек. У двоих были серьезные раны, человек десять были ранены легко. Тяжело раненых ополченцев Сбыслав распорядился доставить в острог, в котором еще находилась Зара. Остальным стали оказывать помощь на месте уже пришедшие женщины из дальнего лагеря. У брода оставили охранение из нескольких человек во главе с Годыней, а остальные пошли в дальний лагерь. Время близилось к вечеру, но боевой пыл еще не остыл и было много разговоров. Убиенных людей уже подвергли погребению.
– Жаль, отца Евлампия нет, он бы провел панихиду по убиенным бойцам. Не по-православному как-то это, – сказал перевязанный Игнат.
– В остроге проведем. Он там отпоет их по-человечески, – сказал Буслай, отирая травой одну из сабель.
– Это да, – вздохнул Добродей с невозмутимым лицом. Такое же лицо было у него в бою. Казалось, что этого человека ничем не возможно смутить.
– О чем задумался, Буслай? – спросил уже давно повеселевший Никита. Он был балагур и никогда не вешал нос.
– Ты знаешь, что ни о чем, а о ком я могу думать, – ответил Буслай.
– Да, Дашка там, наверное, себе места не находит. Завтра Сбыслав сказал, снимемся отсюда. Стемнеет, совет держать будем, – деловито сказал Никита.
– Мужиков жалко, – вздохнул лежавший неподалеку Спирька.
– А, Спирька! Спасибо тебе дружище. Жизнь спас мне, – поблагодарил Спирьку Никита.
– Как это? – удивился Буслай.
– Варяг мне больно искусный попался, я его и так саблей, и сверху, и снизу, и рубить пробовал, а он уклоняется, щит грамотно подставляет. Меня силы покидать начали. Чувствую, скоро одолеет меня. К смерти я приготовился. Но вдруг откуда не возьмись Спирька вылетает да как стукнет своей колотушкой, что Антип ему сделал, варяга в колено, тот на землю. Тут я не растерялся. Рубанул его прямо в темя. Так голова на две половинки и развалилась, словно тыква, – закончил свой рассказ Никита и почесал затылок.
– Видно, судьба у меня такая – выручать всех. Вон Луку спас, теперь твоя очередь была, – ответил Спирька.
– А следующая очередь чья будет? – поинтересовался Буслай.
– Кто его знает, может быть, и твоя, – с иронией ответил Спирька. Все захохотали.
– Мы из тебя настоящего ратника сделаем, – сказал Игнат.
–
– Это почему ж? – поинтересовался Спирька.
– Смотри, уже в трех переделках был, а все сухой из воды выходил. Тебе сколько лет? Четырнадцать? А для твоих лет, парень, это уже подвиг, – сказал Буслай и потрепал Спирьку по голове.
– Буслай, я хочу, как ты на саблях драться, – выпалил, окрыленный похвалой, Спирька.
– Вон, Никита, должник твой. Он тебя и саблей махать научит, и из лука стрелять. По стрельбе он у нас лучший. Нет равных стрелков ему во всем Великом Новгороде. Правда, Никита? – спросил Буслай.
– Правда. Долг платежом красен, – ответил Никита. Спирька подсел ближе к Никите.
– Правда научишь? – с надеждой в голосе спросил Спирька.
– Правда. Вот придем в острог и начнем обучаться, – ответил Никита.
– Вот здорово! Лопух помрет от зависти, – хихикнув, сказал Спирька.
– Когда Сбыслав совет собирать будет? – спросил, казалось, задремавший Игнат.
– Говорят, когда стемнеет, – ответил всезнающий Спирька.
– Так уже темно, – усмехнувшись, сказал Буслай.
– Ну, тогда не знаю, – вздохнув, вымолвил Спирька.
– Может быть скоро, вон бабы стол собирают, – сказал Игнат.
– Есть хочется. Мне после драки всегда есть почему-то хочется, – сказал Никита.
– Это ты так стресс снимаешь, – сказал ему Буслай.
– Нет у меня никакого стресса, – обиженно ответил Никита.
– А вы видели, как Годыня с тем здоровяком дрался. Мне казалось, что это великаны дерутся. Годыня его молотом, тот Годыню булавой огромной. Ежели бы не конники наши, я думаю, Годыня бы его победил, – наивно сказал Спирька.
– Да, Годыня у нас богатырь былинный, кулаком быка валит. Сильней его никого на всем белом свете нет, – сказал Никита.
– А Буслаю в бою равных людей нет. Я видел, как он этих варягов раскидывал. Рубил их, словно подсолнухи, – подлизываясь к Буслаю, сказал Спирька.
– Это да. Буслай у нас лучший, – подтвердил Никита.
– Ладно, хватит болтать. Вон, дружинные у огня собираются. Пошли, – сказал Добродей и поднялся с земли. Все последовали его примеру.
Сбыслав собрал всех у костра и предложил помянуть добрым словом погибших ополченцев. Бабы рыдали, оплакивая своих отцов и мужей. Поодаль от всех сидела девочка лет тринадцати и тихо плакала. Спирька увидел ее и подошел.
– Ты почему плачешь? – спросил Спирька и подсел к ней.
– Тятьку моего убили. Одна я осталась. Мамка прошлой зимой сгинула от хвори какой-то. Что теперь делать? – всхлипывая, ответила девочка.
– Меня Спирькой кличут, а тебя как? – спросил Спирька и подвинулся ближе.
– Настя, – ответила девочка, утирая слезы.
– Насть, а что родных у тебя нет? – спросил Спирька. Девочка помотала головой в стороны.
– За последнее время в нашей деревне много людей погибло. У меня тетку, сестру батюшки моего, убили разбойники и мужа ее, дядьку Агафона, – сказала Настя.
– Хочешь, я попрошу отца Евлампия, чтоб он тебя в острог взял? Он хороший, к нужде человеческой чуткий, – предложил Спирька.