Воин Доброй Удачи
Шрифт:
Она взобралась на небольшой холм, где дым не разъедал глаза. Обернулась, заметив магические вспышки. Залезла выше, стараясь найти просвет в зарослях. И снова увидела белые светящиеся линии, извивающиеся змеиными языками над Библиотекой. Что-то висело в воздухе, темная фигура, посеребренная на поясе и плечах, парящая над стенами, примыкающими к разрушенной цитадели, которая напоминала разбитую амфору, торчащую из земли.
Клирик, подумала она. Ишрой…
Она повернулась и пошла назад.
Шкуродеры лежали, как брошенные одежды. У
– Где она? – выкрикнул он последнему из оставшихся в живых Сарлу, который словно вышел из детского кошмара.
– Гробница! – воскликнул надтреснутым голосом безумный скальпер.
Он поднял руки, бурно жестикулируя. Какой-то кровавый кусок шлепнулся на траву.
– Готовься, ребята! Разграбим ее! Вытрясем из нее все!
– Что здесь случилось? – выкрикнул Акхеймион.
Он потрясенно переводил взгляд с одного мертвого к другому. Галиан. Поквас. Ксонгис.
Капитан…
Весь мир рухнул у его ног.
И вдруг стало ясно, что за предмет держит в руках Сарл, его пальцы сжимали голову…
Шпиона.
– Говори же, дурак! Что случилось?
– А-а-а, – пропел Сарл. – Наш маленький персик уступил нам! Мы будем принцами! Принцами!
Старый колдун схватил его за плечи.
– Где Мимара… Где моя дочь?
Безумец кивнул и посмотрел таким же взглядом, какой был у него, когда он напился. Знающий взгляд, вдруг понял Акхеймион, исполненный интуиции сумасшедшего…
Но эта Судьба еще безумнее.
Акхеймион обернулся, словно его толкнул какой-то инстинкт, всмотрелся… и заметил тонкую фигуру, идущую в завесах дыма. Он чуть не согнулся пополам от облегчения, когда Мимара вышла, нагая, из окутанного пламенем мира.
Она подбежала к нему, обняла за плечи, а он смеялся и плакал одновременно.
– Ты жива! – глупо воскликнул он.
– И ты.
– Но совсем раздета!
Под ее укоряющим взглядом он чуть не закричал от радости.
– А они мертвы, – сказала она. – Все, – добавила она, бросив взгляд на Сарла. – Идем… Нам нужно спасаться от огня.
Они быстро помчались, как мародеры, убегающие от рассвета. Она схватила Валик, остановилась у Ксонгиса, чтобы забрать себе Хоры – одну свободно лежащую, другую – привязанную к оперенной стреле. Акхеймион собрал ее вещи, накинул истлевший плащ ей на плечи. И они вместе, помедлив немного, бросились бежать по дымящемуся лесу.
Безумный сержант остался сидеть с седовласой головой Капитана в руках, раскачиваясь от смеха и поминая мертвых товарищей.
– Кьямпас! А? Кьямпас!
Ночь спустилась на землю. Только свет упрямых огней мерцал во двориках разрушенной Библиотеки.
Сидя на опаленной земле, напротив друг друга, они, разыскав мешочек Клирика, осторожно вывернули его наизнанку. Облизав пальцы, собрали остатки. Черный порошок собрался тонким серпом на подушечках пальцев. Действуя вне всякого здравомыслия, они протянули друг другу пальцы, положив их на языки.
Облегчение волной прокатилось по телу, оставив после себя головокружение и легкую тошноту.
Кирри. Благословенное кирри.
Соорудив высокий
– Надо было сделать это раньше, – пробормотал он, и исходящий от него свет стал медленно гаснуть.
Мимара смотрела на него, обхватив себя за плечи. Ей вспомнился Кил-Ауджас.
– Я мог бы спасти хоть клочок своей бороды! – сказал он с горестной усмешкой.
Глубокой ночью они трудились при свете колдовского огня, разбитые от голода и жажды, которых не ощущали.
Нашли волшебную золотую кольчугу, легкую, как шелк, и прочную, как сталь. Шеара, назвал ее колдун, «Солнечная кожа», дар глубокой древности из школы Митраль. Мимара, сбросив свои лохмотья, надела ее прямо на голое тело. Кольчуга облегала талию и бедра, согревая, словно вторая кожа. Мимара сунула Хоры поглубже в сапоги, чтобы они не убили древнюю магию. Потом откопали бронзовый нож, покрытый рунами, которые мерцали, когда свет падал под определенным углом. Его Мимара тоже взяла, в дополнение к бедному Валику.
И наконец, показался золотой футляр из сновидений Акхеймиона.
– Сломан, – пробормотал старик с неким ужасом.
Она смотрела, как колдун пытался вскрыть тубу, а потом осторожно извлек свернутую карту из тонкого пергамента.
Они вышли из Турели, похожие на привидения от пыли и грязи, засыпавшей их. Занимался рассвет. Стены темными, холодными силуэтами маячили на фоне золотистого неба. Последние струйки дыма вились над пеплом и углями. Стояла звенящая тишина, если не считать пения птиц.
Костер догорел, оставив дымящуюся груду углей. Все, что осталось от Ниль’гиккаса, – его стальная кольчуга, которая лежала, невредимая, в черной золе. Колдун осторожно потащил ее, покрытую прахом. Мимара посыпала им лезвие своего нового ножа и, не дыша, ссыпала в покрытый рунами мешочек…
– Смотри, – сказал колдун треснувшим голосом.
Она обернулась и увидела фигуру, следящую за ними через трещину в стене. Сарл, поняла она после некоторого смятения, различив ухмылку сержанта на чужом лице. Нет, Капитан, дошло до нее, оцепеневшей. Сарл вплел волосы отрубленной головы Косотера себе в бороду, и это лицо с распяленными стрелой, губами покачивалось между ног сержанта, кивало, маниакально ухмылялось.
«Иногда и мертвые скачут! – вспомнила она вопли безумного сержанта на пыльных равнинах. – Бывает, что и старики просыпаются с глазами младенцев! А волки…»
Сарл. Последний шкуродер.
Она закончила ссыпать пепел, а колдун наконец вытащил кольчугу из груды и встряхнул, подняв тучу дыма. Потом примерил на себя. Слишком большая, без крючков и застежек, она висела у него на плечах, как плащ, переливаясь от черного к серебристому.
Сарл, застыв среди каменных клыков, не уходил. Солнце согревало мир за его спиной.