Воин древнего рода
Шрифт:
Дальше молодой охотник продвигался с большей осторожностью, так как не один Сбыслав мог быть рядом и искать его. А достойный отпор дать он еще едва смог бы…
Чеслав, ступая с валуна на валун, стал подниматься к укрытию и только у самой каменной стены заметил, что у схованки его ждала Мара. Старуха появилась перед ним внезапно, словно выйдя из каменной тверди, отделившись от ее поверхности. Еще мгновение назад ее не было, и вот она уже есть. Возможно, Чеславу так показалось, потому как знахарка от прожитого времени сама
Сам же приход ее совсем не удивил юношу. Мара все еще продолжала заботиться о парнях, обрабатывая их раны и принося им еду. Чеслав приветливо кивнул ей:
— Сил и здравия тебе, Мара! — И, словно оправдываясь за свое положение, требующее от нее заботы, добавил: — Еще несколько дней, и уже сам охотиться попробую, а пока еще мощи не хватает лук натянуть, да и раны тревожат.
Но знахарке, как видно, было не до того.
— А силы-то тебе как раз и понадобятся, — сказала знахарка и будто придавила юношу взглядом. — Не с доброй вестью я к тебе, парень. Еще одна беда может стрястись в городище.
— Говори… — Чеслав весь напрягся. — Я уж бéды, что грибы, собираю после дождя. — И, пытаясь опередить ответ, тихо спросил: — Болеслава?
Мара отрицательно покачала головой:
— Видение мне было… нехорошее. А поутру и весть из городища принесли. Прознали в селении про то, что девка, которую ты из леса привел, крови рода Буревоя.
«А вот и сон мой в руку. — Чеслав почувствовал, как екнуло в груди. — Чутье не подвело. И именно про Неждану это знак был, а не про что другое. Ей опасность грозила!..»
Чеслав взял Мару за руку и отвел от входа в схованку. Он не хотел, чтобы о случившемся прослышал Вячко.
— Откуда прознали? Ведь про то ведали только отец, она и я. Отца уже нет, а я никому не говорил. Тогда откуда?.. — горячился Чеслав.
— Про то не меня спрашивай. — Старуха отошла и села на камень.
— А что народ? — Чеслав подскочил к знахарке и, присев перед нею на корточки, заглянул ей в лицо.
— Народ говорит, что это она на селение и род Велимира беду накликала. Что с ее появлением смерть пришла. И это род Буревоя, проклятый нашими предками, во всем повинен и напасти с нею на нас наслал.
Чеслав вскочил.
— Но ведь неправда то! Злоба да темень людская! В том нет ее вины, я знаю. И в городище я девку привел… — Он с силой ударил рукой об руку, но даже не почувствовал боли.
— Каждый своей тропой по жизни идет, парень, — перебила его Мара. — И я тебя, как уводил ее из пещеры, предупредила, что на топкую тропку становишься, да еще и девку с собой увлекаешь. Не послушал старуху…
— Ай! — отмахнулся от нравоучений Чеслав. — Чего уж теперь, повинен, признаю… Да ведь и себя пересилить не мог! — И совсем уж тихо, скорее себе, чем знахарке, добавил: — Да и сейчас не могу…
Мара на эти его
— Молодо-зелено. Кровушка играет — головушку туманит. Да что уж там, сама когда-то девкой была…
Чеслав с трудом мог представить эту старую, высохшую от времени и нелегкой жизни женщину цветущей девицей. Да и сейчас не до ее воспоминаний было. Юноша опять подсел к старухе.
— Что грозит ей, Мара?
— А то сам не знаешь? — Лицо знахарки опять стало суровым. — Так, может быть, всего лишь и изгнали бы из городища. Однако она ведь из проклятого рода. А если совет признает, что она повинна в бедах-несчастьях, как про то говорят, а Колобору Великие про то подтвердят, то хорошего не жди. В лесу диком одну покинуть могут. И в реку бросить могут, чтобы вода унесла все напасти вместе с ней.
Чеслав даже зарычал от досады и на себя, и на все, что произошло.
— Что же Великие так испытывают меня?!
— Не ропщи попусту. Все в силах твоих, парень, — убежденно произнесла знахарка, глядя прямо ему в глаза.
Чужаку Чеслав так ничего и не сказал. От Вячко в его пока что слабосильном положении все равно помощи не было, а такие вести о сестре только бы подкинули сухого хвороста в костер их вражды.
Когда Чеслав пришел к условленному месту, верный друг Кудряш уже ждал его там. Одно ухо у товарища почему-то было оттопырено больше другого и отличалось неестественным малиновым цветом. Очевидно, мать парня таки расстаралась за вчерашнюю рыбалку. Время от времени он подносил руку к пострадавшему уху и осторожно прижимал его к голове.
Вообще-то после посвящения Кудряш считался полноправным мужчиной и никак не мог подвергаться подобным позорным экзекуциям. Но мать его была женщиной суровой, с рукой тяжелой и быстрой на расправу и обладала характером вспыльчивым. Она весьма властно и ретиво управлялась со своим многочисленным семейством. Ее даже отец Кудряша порой слушал, а может, и побаивался. Так что Кудряшу досталось и за не принесенную им рыбу, и за перепачканную, почти не отстиравшуюся одежду.
Не будь у Чеслава таких серьезных забот, он обязательно позубоскалил бы с уморительного вида товарища, а теперь только заметил:
— Ох, и длинные у твоей матушки руки, да и не слабые! Во как поусердствовала! Видать, от души.
Кудряш даже скривился, припомнив вчерашнюю экзекуцию и все связанные с ней неприятные испытания.
— Хорошо хоть совсем не оторвала, еще б чуток… Еле вывернулся… — Он снова осторожно потрогал свое израненное многострадальное ухо, но тут же переключился на то, что не терпелось рассказать другу. — А, да что там мое ухо! Там у нас в городище такое творится!
— Знаю, — махнул рукой Чеслав.