Воин из Ниоткуда
Шрифт:
— Ты обещал, сотник! — услышал голос позади себя Олег и обернулся. Перед ним стоял князь Вельтар.
— Ты обещал. — грустно произнесла появившаяся из тумана Олана, протянув к нему руки.
— Любимая?! — шагнул к ней на встречу Олег, и почувствовал резкую боль…
— Очнулся, слава великому Корсу! — облегченно вздохнул Межата, видя как дрогнули веки Олега и он приоткрыл глаза.
— Где она? — слабым голосом спросил воевода.
— Оранка? В чулане сидит. — удивился вопросу Межата, смачивая губы раненого влажной тряпицей.
— Значит привиделось. — грустно улыбнулся уголками губ Олег. — Жаль.
Жрец молча смотрел
— Как Вадар? — спросил он, страшась ответа.
— Не здесь и не там. — мрачно покачал головой Межата. — Скорее всего, он там, откуда ты только что вернулся.
— Сколько прошло времени?
— Да уж солнце второй раз взошло, как вас… как вы тут лежите.
— Арану не трогать. — прошептал устало воевода, прикрывая глаза.
— Ханкас ее сам охраняет, никого к ней не подпускает, хотя желающих хватает. Андрей чуть в драку с ним не полез, еле успокоили. Да Рогвод и сам сказал, что он первым свернет ей шею, если ты свое слово с собой заберешь.
Девушка сидела на полу, забившись в угол. На низком чурбаке стояла нетронутая еда. Ее уже дважды меняли, но она не желала к ней прикасаться, лишь изредка отпивала пару глотков воды из стоящей около нее кружки. Ей не хотелось жить. Возможно ее и впрямь скормят собакам, но она уже не боялась. Измученная плоть еще продолжала существовать, но сама она уже давно умерла… дважды. Первый раз — когда она узнала о гибели отца и братьев. Пусть она с ними ссорилась, иногда терпела от них обиды и даже унижения, но она любила их. Все свои семнадцать лет она любила их безраздельно, особенно после того, как умерла ее мать… Тогда она поклялась отомстить и умереть, умереть физически. Она не сделала этого в крепости только потому, что боялась навлечь гнев на ее жителей. И вот она дождалась своего часа… И умерла второй раз… Почему и Вадар, и Олег смотрели на нее перед смертью без ненависти, без презрения? Почему они не вцепились ей в горло? Сколько раз перед ней вновь появлялось красивое лицо Вадара, его грустные светло-карие глаза, смотрящие на нее с укором. Она не могла больше выносить этого. А воевода? Этот отважный воин дважды легко разбил превосходящее по численности оранское войско. Последний раз она сама видела со стен крепости, какую ужасную ловушку он устроил ее отцу. И ее не обманывало его дружеское, всепозволяющее отношение с десятниками. Она видела, как все менялось, если в его голосе появлялись металлические нотки. Он умел внушать уважение и страх… Нет, скорее всего это был не страх, а безграничное уважение. Страх он должен вызывать только у врагов, и наверно такой же безграничный. Он тоже посмотрел на нее с укором, как на нашкодившего ребенка. Зачем он оставил ее жить?! «За что?! Ведь он же еще мальчишка!». Она сжала голову руками, чтобы не слышать этого вопроса. Он думал не о себе, а своем умирающем друге, и она уже сама не знала «за что?». «Я не помню, чтобы я сделал это лично». Он не убивал ее отца и братьев. А если бы и убил… Почему ее не убили еще там, в крепости?!!
Дверь отворилась и, пригибаясь, вошел Рогвод.
— Пошли!
У нее не было сил ни спросить «куда?», ни подняться на ноги. Он сам поднял оранку на ноги за шкирку и, поддерживая под руки, почти поволок за собой.
— Вот она. — опустил пленницу на пол Рогвод. — Совсем ничего не ест, в чем только душа держится?
— Посади ее на постель, поближе. — вздрогнув, услышала девушка знакомый тихий голос. Сильные руки подхватили ее и усадили на лавку. Арана подняла голову
— Ты не хочешь ничего у меня спросить? — мягко поинтересовался воевода. Арана подняла на него глаза, полные отчаянной надежды и страха. Улыбнувшись одними глазами, Олег кивнул в сторону. Повернувшись, она увидела рядом такую же лавку, на которой укрытый шкурой лежал бледный Вадар. Арана скорее догадалась, чем поняла, что он жив. Повернувшись к воеводе и вцепившись от слабости руками в постель, она с мольбой посмотрела на него.
— Я могу… можно мне… к нему? — почти беззвучно попросила оранка. К ее радости и удивлению тот согласно кивнул головой.
— Помогите ей.
Арана видела, как недовольно посторонился жрец, испытывающее всматриваясь в ее лицо, как напряженно замер рядом с ней ханкас. Но ей было все равно. Сползя с постели, на которую ее усадили, она встала на колени и осторожно прижалась лицом к безвольно свисающей руке Вадара. Она слышала его тяжелое дыхание и по ее щекам текли слезы. Рука десятника вздрогнула.
— Сынок, какой ты стал сильный и красивый! — отец с матерью радостно обняли его, прижав к себе. Потом, чуть отодвинув от себя, с гордостью рассматривали его ладную фигуру. — Совсем большой стал.
— И герой, каких поискать! — удовлетворенно крякнул отец. — Не иначе как в деда пошел.
— Не ужели я снова с вами?! Как я по вас скучал! Я теперь никуда не уйду!
— Ну что ты, сынок. — нежно погладил его по голове своей мозолистой рукой отец, растрепав русые кудри. — Мы всегда с тобой. А возвращаться тебе нужно, ведь тебя зовут.
— Кто? — удивленно спросил парень.
— Твои друзья, сынок!.. И твоя жизнь. И помни, мы гордимся тобой… А теперь иди, тебя ждут.
Почувствовав какую-то неумолимую тягу, он повернулся и пошел в туман, туда, где его ждала неумолимая боль.
— Мм… — простонал Вадар, открывая глаза. Яркий свет резанул по ним, заставив их снова закрыться. Услышав рядом тихое всхлипывание и почувствовав нежное прикосновение к руке, он снова разжал веки, с трудом склонив голову на бок. Его сердце радостно забилось, когда он увидел вздрогнувшую Арану, но вспомнив обрывки голосов, которые он слышал сквозь пелену беспамятства, Вадар с болью стиснул зубы, холодно взглянув на девушку. «Она убила Олега и виноват в этом только он».
— Ну, наконец-то! Силен ты спать! — неожиданно услышал Вадар радостный голос Олега и обрадовано попытался подняться, и только сильные руки Межаты удержали его на месте. Почувствовав приступ резкой боли в спине и шее, он глухо застонал.
— Прости меня, прости меня, пожалуйста! Услышал десятник сквозь шум в ушах голос оранки, целующей его ладонь. С трудом подняв непослушную руку, он погладил ее по волосам, по лицу.
— Глупышка, я ведь люблю тебя. — сдавленным шепотом произнес он, притягивая Арану к себе.
— Ну и дела! Сначала прирезать пытается, потом от любви плачет. Никогда не поймешь, что у этих баб на уме! — отойдя к Олегу, недоуменно проворчал ханкас.
— И не говори, одни проблемы из-за них. — согласился с ним Андрей, недовольно мотнув головой. Усмехнувшись, воевода закрыл глаза. Он думал о той, которой он обещал вернуться.
— Слышь, Олег, у нас гости. — войдя в светлицу заявил Андрей.
— Ну и кого нелегкая принесла?
— Оранцы опять. — отмахнулся десятник.